Восстание Болотникова 1606–1607

Предоставляя, таким образом, мелким землевладельцам право увеличивать крестьянское население своих поместий (в этом нашла свое выражение основная линия политики Бориса Годунова, как политики защиты интересов помещиков), Борис Годунов, однако, изображал свой указ как акт, имеющий целью облегчить положение крестьянства, провозглашая (во введении к указу), что «царь и великий князь Борис Федорович всеа Русии и сын его великий государь царевич князь Федор Борисович всеа Русии пожаловали, во всем своем государстве от налога и от продаж велели крестъяном давати выход». Эта демагогическая окраска закона 1601 г. объясняется остротой обстановки, создавшейся осенью 1601 г. в результате неурожая и угрозы голода. Именно этими мотивами объясняет издание закона 1601 г. и цитированное выше введение к Уложению 9 марта 1607 г. («Царь Борис Федоровичь, видя в народе волнение велие… переход крестьянам дал, да не совсем»). Что указ 1601 г. был мерой вынужденной и чрезвычайной, об этом свидетельствует самая дата издания указа. Устанавливая «срок крестьяном отказывати и возити Юрьев день осеннего», т. е. 26 ноября (по старому стилю), указ был, однако, введен в действие лишь 28 ноября, т. е. два дня спустя после Юрьева дня, в связи с чем в самом! указе даже было передвинуто время для крестьянских отказов (не за неделю до Юрьева дня и неделю после Юрьева дня, как требовали Судебники, а «после Юрьева дни две недели»).

Обращая внимание на эту черту годуновского указа 1601 г., академик Б. Д. Греков справедливо замечает: «Едва ли мы ошибемся, если допустим, что правительство не собиралось давать указа о выходе и было вынуждено это сделать ввиду особых обстоятельств («волнение велие»)»[136].

Указ 1601 г., однако, не достиг ни одной из стоявших перед ним целей. Ограничения, которыми обусловливалось предоставляемое землевладельцам право вывоза крестьян, не удовлетворяли помещиков, и указ вызвал лишь новый взрыв острой борьбы между помещиками, так что в 1602 г. Борис Годунов был вынужден издать новый указ о вывозе крестьян, полностью воспроизводящий указ 1601 г., но со следующим характерным дополнением: «А из-за которых людей учнут крестьян отказывати, и те б люди крестьян из-за себя выпускали со всеми их животы, безо всякия зацепки, и во крестьянской бы возке промеж всех людей боев и грабежей не было, и силно бы дети боярские крестьян за собою не держали и продаж им никоторых не делали; а кто учнет крестьян грабити и из-за себя не выпускати, и тем быти в великой опале»[137].

Но если в среде землевладельцев указ 1601 г. вызвал лишь «бои и грабежи» из-за крестьян, то он не устранил и «волнения» среди крестьян, что являлось официально провозглашенной целью указа. Напротив, он еще более обострил отношения между крестьянами и помещиками.

М. А. Дьяконову удалось обнаружить документы, из которых видно, что крестьяне по-своему истолковывали указ 1601 г.: на 1601–1602 гг. падают массовые выходы крестьян от землевладельцев[138].

О массовом бегстве крестьян в голодные годы говорит и указ от 1 февраля 1606 г. о сыске беглых крестьян[139].

Положение крестьянства в голодные 1601–1603 гг. характеризуется, однако, не только борьбой землевладельцев вокруг вопроса о вывозе крестьян на свои земли и не только бегством крестьян от помещиков. Во время голода массовые размеры также принял процесс «похолопления» крестьян — превращения их в кабальных холопов. Закон 1 февраля 1606 г. посвящает специальную статью крестьянам, ставшим в годы голода кабальными холопами: «А которые крестьяне в голодные лета… пришли в холопы к своим или к сторонним помещикам или вотчинником и кабалы служилые на себя подавали, а старые их помещики или вотчинники учнут их вытягивати из холопства по крестьянству, и того сыскивати накрепко: будет сшел от бедности и животов у него не было ничего, и тем истцам отказывати: в голодные лета тот помещик или вотчинник прокормить его не умел, а собою он прокормитись не в мочь, и от бедности, не хотя голодной смертью умереть, бил челом в холопи, и тот его принял, в голодные годы прокормил и себя истощил, проча себе, и ныне того крестьянина з холопства в крестьяне не отдавати, а быти ему у того, кто его голодные лета прокормил: а не от самые бы нужи в холопи он не пошел»[140].

Эта характеристика процесса «похолопления» крестьянства помещиками в голодные годы полностью подтверждается материалами новгородских кабальных книг за 1603 г., опубликованных А. И. Яковлевым. Новгородские кабальные книги дают возможность более конкретно представить себе это явление и позволяют дать даже некоторую количественную характеристику процесса закабаления крестьянства (см. таблицу).

Состав лиц, давших на себя служилую кабалу в 1603 г.

(Белозерская половина Бежецкой пятины, Деревская пятина, Залесская половина Шелонской пятины)