Восстание Маликании

— Блудный сын вернулся, чтобы, наконец, добровольно занять свое место? — надзиратель насмехался и презирал, открыто выражая ненависть при виде не закованного в цепи Мальдруса. — На колени!

— Да, вернулся, но до своего места еще не дошел. Тронный зал Муликании пока далековато, — съязвил Мальдрус, продолжая свое шествие.

— На колени! — зарычал надзиратель, распустив свой кнут, и тот загорелся черными искрами.

— В чем дело? Почему твои муликанцы не встают на колени, хотя ты уже дважды отдал им приказ?

Муликанец вскипел от ярости, его ноздри широко раскрывались от каждого вздоха, а челюсти намертво сжались тисками гнева. Никто и никогда не смел говорить ему подобное, тем более, маликанец, что приказывал встать на колени. Ему! Тому, кто дрессирует этих животных. Он занес руку за спину, как делал уже миллионы и миллионы раз. Его хлыст резко дернулся, извиваясь как змея для смертельного броска. Сколько маликанцев пали под ним? Невозможно было и счесть. Сколько литров крови было пролито и сколько километров плоти выжжено? Все это мелочи, если речь идет о благополучии Муликании. Электрозмей с громким хлопком ударил по Мальдрусу, срубив часть горы огненным лезвием. Раздался гром от падения вниз многотонного куска камня, скатывающегося по острым склонам.

Плотная желтоватая пелена расступилась в стороны, отброшенная волной Мальдруса. Он держал хлыст голой рукой, намотав его вокруг запястья.

— На колени, — тихо произнес он и дернул хлыст на себя. Ошарашенный надзиратель попытался сопротивляться, но рухнул вниз, коснувшись коленками земли. Это взбесило его еще сильнее, пододвинув ближе к границе неконтролируемой ярости. Муликанец выпустил из рук свой хлыст, поднялся и воссоздал новый, на этот раз, держа по одному в каждой руке. Мальдрус был бы и рад поиграть еще немного, но он спешил. К тому же, позади него был недееспособный Варнек, и нельзя было допустить, чтобы этот разъяренный бык начал крушить все вокруг. Одним мигом Мальдрус показался перед надзирателем и все те, кто были слабее шестнадцатого, начали стремительно разлагаться, превращаясь в гниющие куски плоти. Одни быстрее, другие медленнее, но результат был один. Жизнь и смерть, такова была сила Мальдруса и, как одной рукой он мог дать расцвести прекрасному лесу из ничего, так другой превратить все живое в безжизненную пустыню.

Пустышки ржавели и осыпались оранжевой трухой, муликанцы в ужасе разбегались в стороны, но их сгнившие ноги ломались, роняя своих хозяев на землю. Надзиратель замер в оцепенении, не готовый, не ожидая ничего подобного и даже не думая, что кто-то может творить нечто столь ужасное. Холодная, двуличная маска застыла напротив его лица и два ярких огонька угрожающе смотрели ему в глаза. Последнее, что истязатель услышал в своей жизни, был громкий щелчок, утонувший в яркой вспышке и ревущем грохоте. Когда Варнек наконец смог подняться, все было кончено. Он по-прежнему дрожал, но не из-за влияния телепортации, а из страха и блаженно трепеща перед невероятной силой, открывшейся перед ним.

Вскоре он стоял напротив тех самых дверей, за которыми были загублены миллионы маликанских судеб, перед которыми с дрожащими сердцами ждали своей очереди неповинные маликанцы, всего лишь желающие жить. Варнек не знал, как выглядели бы двери, ведущие в рай, но был абсолютно уверен, что именно такие стоят на входе в ад. Мальдрус вышиб их ударом ноги, и Варнек первым вбежал внутрь, упав на колени ровно там же, где остановился. Шелла лежала на кровавых простынях, широко открыв свои глаза. Гладиатор подполз к ней, рыдая над телом своей возлюбленной. Она была еще теплой и, прижимаясь лбом к ее щеке, он в последний раз мог ощутить тень жизни.

Рев корабля раздался за стеклом, и скоростной корабль устремился прочь. Преступник пытался сбежать с места преступления, надеясь оставить все свои грехи далеко позади. Мальдрус впервые дал волю своему гневу, своему безумию, рвущемуся наружу после стольких маликанских смертей и ужасов, что успел увидеть защитник своего народа. Он выбил стекло и взглянул на мир сквозь оптический прицел.

— Быстро… слишком быстро, — прошептал Мальдрус и кровожадно оскалился, исчезнув.

Где-то вдали послышался еще один грохот ни чем не отличавшийся от тех, что издавала продолжающаяся битва под тенью дредноута. Варнеку было все равно, и весь его мир вдруг ограничился лишь одной кроватью, пока Мальдрус не дал ему стимул вновь расширить свой горизонт. Новая вспышка разбросала посуду, бумагу и прочие мелкие вещи в стороны небольшой ударной волной и в комнате появилось двое. Мальдрус швырнул господина Сабила в стену, истекающего кровью. Он был достаточно избит для того, чтобы не оказывать сопротивления, но недостаточно, чтобы ничего не чувствовать дальше. Мальдрус схватил Варнека и поднял с кровати, обратив его взгляд на Сабила.

— Он твой, — сказал он. — Сделай с ним все, что захочешь, за всех твоих братьев, за нее, отомсти ему, заставь эту мразь кричать от боли. Давай, осуши переполненную обидами чашу и познай ту свободу, которая покоится на дне.