Восстание Маликании

Они встретились вновь лицом к лицу, скрестились клинки. Крылья Эбекама, словно лапы паука разили из-за спины, отвечая на ураган ударов Зетральда. Он исчез и нанес удар из тени, словно световой метеор. Генерал скрестил перед собой крылья-лезвия в одной точке, сделав их похожими на недостроенную паутину. Оба клинка Зетральда вонзились в них, прогнув вовнутрь, но защита устояла и на краткое время отец и сын смогли посмотреть в лицо друг другу.

— Вам никогда не свергнуть империю Муликан! Она одна из самых сильнейших, и тебе это прекрасно известно! Вы все сгинете в огне армады, никому из вас не сравнится с императором, а при встрече с Энерайзом вы узнаете, что такое отчаянье!

— И все же, мы попытаемся, — почти спокойно ответил Зетральд. Его руки дрожали, играя в противостоянии сил с отцом.

— Ты идейный глупец, Зетральд, вся твоя священная война основана лишь на том, что кто-то позабавился с твоей шлюхой! Думаешь, почему никто не посмел атаковать Муликанию, дабы прекратить рабство, которое везде запрещено?! Думаешь, почему даже напыщенный Марендрайт ограничивается одними лишь громкими речами?! Думай! — Эбекам коварно ухмыльнулся под шлемом, завидев на лице сына сомнения. — Вы застали нас врасплох, потому что никто, и подумать не мог о восстании этих ничтожеств! Очевидно, ваш лидер важная шишка где-то на самых верхах, раз смог обеспечить вас столькими кораблями и жизнями. Но ваш лимит неожиданности кончится здесь. Великая армада вернется из покорения н-галактик и тогда… — Эбекам рассмеялся, представляя это зрелище.

Зетральду стоило огромных усилий, чтобы сдержать себя в руках, не поддаваться на провокации. Но слова о возвращении армады стали по истине шокирующими. В этот самый момент, пока отец и сын сражались за то, что им дорого, каждый из них своей силой методично выкашивал население. Туман Зетральда окутал всю планету, его плотность вытиснила весь воздух и смертные муликанцы или малые круги начали задыхаться. Те же, кто посильнее, становился жертвой призрачных клинков, убивающих их одного за другим. Лишь гвардейцам и паре десятков мастеров шестнадцатого круга удалось легко справиться с задачей, но они были заняты возней в космосе, пытаясь не дать врагу уйти. Маликанских детей, что остались на планете, туман окутал, но не поглотил, став им комнатами, в которых остался воздух. Эбекам в свой черед чувствовал эти комнаты, ибо в них почти не было илуния сына. Эти свободные пространства он заливал лавой, огонь пожирал детей, как ненасытное божество, требующее больше жертвоприношений.

— Сжигай, пожирай, заселяй, — напомнил Эбекам один из главных кличей Муликан и с горечью улыбнулся.

Зетральд ощутил, что все дети мертвы и его чаща скорби переполнилась. Оживленная планета в один миг превратилась в безжизненный шар с пустыми городами. Тридцать миллиардов жизней стали ветром, что унесся в неизвестность. Больше не было нужды в трате такого количества илуния, как и не было времени выяснять отношения. Севатимы сконцентрировали все свои силы в один удар, чтобы решить их разногласия раз и навсегда.

— Я искренне желал сильного наследника, — сказал Эбекам, копя свои силы. Они стояли напротив друг друга в трех метрах, концентрируя мощь. — Спустя тысячи мертвых сыновей и дочерей, предки подарили мне тебя, сильнейшего из нашего рода и сильнее многих в Муликании. Видимо это их кара за мое излишнее самодовольство.

Зетральд промолчал, давая понять, что более не желает ничего слушать. Генерал воинственно закричал, поднимая меч к небу, дабы предки услышали его клич. Из пепла мира восстали огненные тридцати этажные гиганты, лавовые муликанцы закричали вместе с ним, поддерживая верного сына Муликании. Туман дрогнул перед ними, расходясь в стороны, каменные плиты стали их доспехами.

— За Муликанию!

— За тебя, Лератия, — тихо прошептал себе под нос Зетральд, бросаясь вперед.

Гиганты обрушили свою ярость на предателя, раскалывая землю своими ударами и оставляя глубокие расплавленные дыры идеальной формы. Жар был таков, что плавил все вокруг, даже барьер Зетральда. Туман стал тысячей разящих копей, что пронзили гигантов, он стал косами, что закружились вокруг великанов, разрубая их на ровные части. Они падали с криками, теряясь в лавовом океане, стремясь подняться вновь, чтобы помочь Эбекаму. Зетральд ударил в лобовую, генерал смотрел на гигантскую ветряную косу, что мчится на него, рассекая надвое даже огонь. Его крылья извергли огненные линии, он ударил всем, что есть, но все это было уничтожено силой сына. Туман скользнул к нему, описав кривую дугу от паха до плеча, и генерал рухнул в свой же огонь. Лава быстро исчезла, стало неожиданно холодно и пусто.

Оставшимся глазом Эбекам посмотрел на ноги сына, поняв, что тот стоит на двух обрубках, что остались выше коленей, броня стала оплавленной чешуей, слившейся с кожей в адской боли. Плоть возвращалась к наследнику на глазах, забирая остатки илуния.