Восстание Маликании

На всем пути Варнеку и его проводнице встречались стражники, желанно смотрящие на Шеллу, рабочие и охранные роботы, наложницы, служанки, шпыняющие туда-сюда по важным поручениям и такие же гладиаторы, которые при виде товарища почтительно кивали головой, а тот им в ответ. Последние сто метров до входа в просторный дом хозяина украшали статуи из белого мрамора, расположившись по обе стороны от вымощенной черными и оранжевыми плитами дороги. По правое плечо Варнека стояли великие чемпионы этого дома, запечатленные в момент своего триумфа. Многие из них возносили свои руки к небесам, крепко держа оружие, кто-то поднимал голову поверженного врага, а кто-то гордо стоял на одном колене, не веря своему торжественному счастью.

Гладиатор с улыбкой и легкой завистью смотрел на этих каменных воинов, мечтая однажды оказаться достойным встать с ними в один ряд. Но была и та деталь, что сильно омрачала эти прекрасные скульптуры — цепь. Длинная белая цепь пролегала над головой Варнека и Шеллы, и путь ее был проложен из стороны в сторону, где один конец начинался от шеи чемпионов, а заканчивался в протянутой руке господина. Десятки скульптур гладиаторов были узниками цепей, что словно тонкие арки пролегали на всем пути, удерживаемые хваткой хозяина, изображенного на каждой статуе во всем своем высокомерии.

Никто не давал забыть маликанцу, что он всего лишь раб, как бы высоко тот не задрал голову. Даже эта дорога, по которой шагал Варнек своими босыми ногами, называлась «Прямая судьбы». Каждый, кто шел по ней, неминуемо приближался к своей судьбе, будь-то помилование, награда, или смерть. Дорога, свернуть с которой было нельзя, всегда могла стать последним пройденным отрезком в жизни маликанца. Хоть Варнек и догадывался о причинах своего вызова, его волнению не было предела. Умереть в славной битве — это одно, а быть до смерти замученным на потеху публике — другое. Фасад главного дома делился на две основных части, панорамную лоджию из прочного стекла, открывающего вид на прекрасные просторы, с внешними оранжевыми стенами, на которых лучшие мастера вырезали славную историю этого дома, и черный низ с темно-зелеными прожилками, символизирующую кровь Маликании, что питает благополучие этого рода. Чудные декоративные колонны, украшающие вход, были подобны трем прядям из камня, скрученным в ДНК-спираль.

Варнек не проходил мимо них уже два мировых цикла, но зато видел много раз, как иные заходили внутрь и больше никогда не возвращались обратно. С легкой заминкой он вступил на прохладный камень дома господина. Путь на второй этаж показался ему целой вечностью, не смотря на произведения искусства, которых в доме было очень много и от некоторых из них действительно тяжело было оторвать взгляд. Шелла подвела Варнека к широким дверям, которые охраняли две пустышки пятнадцатого круга.

— Я привела господину Сабѝлу гладиатора Варнека по его приказу, — обратилась Шелла к одному из страшных по ее мнению роботов, что преградил им дорогу.

Холодные синие глаза посмотрели на двух гостей, сканируя их встроенные под кожу опознавательные данные. Пустышка, молча, отошла в сторону, вновь замерев на месте, и двери распахнулись с небольшим шипением. Из просторной хозяйской комнаты тут же донесся смех и оживленная беседа. За дверью стояло еще две пустышки, пока господин сидел в просторном кресле за небольшим столом, но хорошо обставленным столом. Напротив него расположился гость, вкушая гостеприимство хозяина, держа на коленях одну из местных рабынь, положив свою ладонь ей на бедра. Недалеко от них стоял маликанец у передвижного стола с множеством разных яств, готовый в любой момент подорваться с места и принести все, что скажет господин.

Сабил заметил вошедших внутрь Варнека и Шеллу, его улыбка слегка потускнела, но это было вызвано скорее скорой необходимостью общения с рабом, чем ненавистью, что немного успокоило гладиатора. При виде молодой рабыни глаза господина желанно блеснули, что девушка не могла не заметить, и это напугало ее внутри.

— А вот и он, — торжественно заявил Сабил, показывая рукой на Варнека.

Гость обернулся на гладиатора, окинув того оценивающим взглядом с толикой надменной ухмылки. Варнек не мог не узнать в нем другого держателя гладиаторов, Кеба̀рия Хо̀жа, друга и соперника его господина.

— Да, он не плох, крепок, суров, как ты и говорил, — признался Кебарий. — Но до моего ему еще расти и расти, — ухмыльнулся тот. — Во имя огненной птицы, это будет самая легкая победа, что мне приходилось добывать.

Сабил громко рассмеялся, отмахиваясь рукой.

— Надо было сказать это до того, как я увидел дрожь в твоих глазах. Признайся, тебе уже захотелось все отменить, но ставки сделаны, публика оповещена!

— Это мы еще посмотрим, — оскалив зубы, ответил Хож. — А ты мне не говорил, что у тебя есть такая сладкая ягодка, — Кебарий жадно взглянул на прелести Шеллы, словно дикий зверь.