Восстание теней [Восхождение тени]

Конечно, решилась. А что ещё ей было делать? Теперь, когда Голубь остался где-то далеко, она ни для кого не обязана жить. Если она умрёт, пытаясь сбежать — что ж, эта участь всяко лучше той, какая уготована ей в когтях автарка, в этом Киннитан не сомневалась.

Девушка ещё раз пошарила под плащом Во, и, найдя бутылочку, аккуратно её достала, ухватив двумя пальцами. Мгновение она колебалась: стоит ей только выпить содержимое самой, все её беды окончатся — во всяком случае те, что преследуют живых. Тьма внутри крохотного стеклянного пузырька взывала к ней, обещая сон, который никто уже не сможет прервать — такое искушение!.. Но воспоминание о юноше по имени Баррик, её друге-грёзе, сжало сердце. Неужели он и вправду отвернулся от неё? Или с ним что-то случилось — может, ему нужна её помощь? Если Киннитан сейчас покончит с жизнью, то никогда уже не узнает этого.

Решив так, она вытащила стеклянную пробку, вознесла молитву золотым пчёлам Нушаша, о которых столько когда-то заботилась, и перевернула бутылочку над губами Во.

Девушку чуть не погубило то, что снадобье оказалось густым: оно не выплеснулось, как вода, но медленно сочилось, как гранатовый сироп, и едва начало капать, когда мужчина стал сопротивляться сну. И всё же ей удалось влить ему в глотку как минимум чайную ложечку, прежде чем он проснулся и отскочил, кашляя и отплёвываясь. Во выбил пузырёк из рук девушки, и тот покатился по палубе, но Киннитан было всё равно: её стараниями он должен был получить дозу в десятки раз больше той, что принимал обычно — это наверняка должно его убить.

Но, конечно, она не стала ждать, чтобы проверить. Вилас и его тупые, жестокие мужланы-сыновья были на борту: старший из братьев стоял у руля, а остальные двое рыбаков спали. Ещё минута — и даже этот тупица заметит борьбу. Девушка метнулась к низкому лееру со стороны корабля, смотрящей на берег, и бросилась в море. Когда первый шок от холода прошёл, она поднялась на поверхность и, собрав все силы, поплыла к тёмной далёкой земле. Уже оставив шлюп немного позади, оглянулась — что-то чёрное перемахнуло через борт и разбрызгало окрашенную луной в белый цвет воду. Сердце у Киннитан ёкнуло. Во погнался за ней? Возможно ли, что даже полный рот яда оказался ему нипочём?

"Да может, он просто оступился и упал за борт, — успокаивала она себя, снова начав быстрыми гребками забирать к берегу. — Может, он уже утонул".

Всего на расстоянии сильного броска камнем от лодки Киннитан выдохлась и замёрзла — временами волны будто даже отпихивали её от берега, словно Эфийял, старый недобрый бог морей, решил во что бы то ни стало уморить свою жертву.

"Я не… — подумала Киннитан, не уверенная, однако, чему сопротивляется, и почувствовала, как тяжело движутся мысли. — Смерть? Боги? Дайконас Во? Я не сдамся!"

Она продолжала бороться, бросаясь всё вперёд и вперёд — и понимая, что её должно быть хорошо видно с палубы; но лодка не двигалась к ней. Значило ли это, что Во мёртв? Или они там уверены, что спасать её поздно?

Это было неважно. Ей оставалось только продолжать плыть.

Солёная влага щипала глаза и грозила залиться в рот. Луна висела над ней как огромный глаз, моргающий каждый раз, как она погружалась под воду, и снова раскрывающийся, стоило ей вынырнуть на поверхность. Ноги превратились в камни, тянущие ко дну, как ни старалась она оттолкнуть ими цепкую длань океана. И та усталость, что минуту назад безжалостным огнём горела в лёгких и венах, постепенно тоже превращалась в нечто иное: убийственный холод, дюйм за дюймом расползавшийся по телу, пока наконец Киннитан не перестала чувствовать свои конечности, различать верх и низ, понимать, жива она или утонула, и луна ли это висит над ней — или только отражение в зеркальных глубинах…

Ноги девушки коснулись песка и гладких камней — и опять потеряли их. Ещё несколько отчаянных бросков вперёд — и берег опять оказался под ней, и на этот раз никуда не исчез. Ступни ощущали дно, а воды было только по шею… по грудь… по пояс…

Когда воды вокруг неё больше не осталось, Киннитан повалилась на мокрую гальку пляжа и глазами нашла сияющий во тьме белый, как кость, месяц.

Под ним она и проснулась, дрожа от холода. Ни Во, ни его лодки видно не было, но на открытом пляже Киннитан чувствовала себя ужасно беззащитной, да и ветер дул сильный и холодный. Выжав, как смогла, насквозь мокрое платье, она побрела к холмам; босые ноги настолько закоченели, что уже почти не ощущали, как остры камни, по которым она ступала.

На полпути вверх по холму девушка снова очутилась в море, на этот раз — длинной травы, клонившейся в разные стороны под порывами ветра, шуршащей и шепчущей, как стайка перепуганных детишек. Киннитан была слишком измотана, чтобы идти дальше. Упав на колени, она ещё немного проползла, в усталом полубреду представляя, что пробирается, торит себе путь в некое безопасное место, где никто её не увидит. Наконец она позволила себе утонуть в глухом травяном шёпоте, пока не перестала ощущать обжигающий ветер и мир не исчез для неё снова.

* * *