Восстание в Гурии

— А у тебя еще есть сестра или брат?

— Нет.

— А барин у тебя есть?

Этот вопрос напомнил ему о его помещике, который то и дело бегал к властям и жаловался на Бесиа. Бесиа грозился убить его.

— Барина у меня нет, а бывший бария (есть.

— Как бывший?

— Он не осмеливается ничего приказывать ни мне, ни моим родным. Меланья вспомнила рассказы старших, что Бесиа напугал своего барина и отказался служить ему.

— А как ты добился этого?

— Как добился? Не трус же я, что бы другим; прислуживать!

— Разве те, кто прислуживают, трусы?

— Конечно! Смелые прислуживать не станут.

Он (взволнованно приподнялся на подушках и заявил, что крестьяне трусливы и малодушны, а то давно перестали бы работать на господ, что господ следовало бы разгромить и прогнать вон. От возбуждения рана его, видно, разболелась и он болезненно морщился.

Вошла Тамара и принесла лекарство из трав, чтобы приложить к ране.

— Я переменю тебе лекарство, Бесо!

Меланья поднялась и быстро вышла. Не подобало девушке присутствовать при перевязке. Бесиа проводил ее долгим взглядом.

— Если женюсь когда-нибудь, так только на ней! — подумал он.

Радостное чувство вспыхнуло в его сердце. Ничего похожего никогда еще не испытывал он за всю свою жизнь.

Его посетила любовь.

X

Узнав, что восставшие гурийские крестьяне сами разбежались без всякой на то причины, озургетскив уездный начальник, сопровождаемый чиновниками и дворянами, объехал гурийские села и объявил крестьянам, что если они впредь посмеют бунтовать против своих господ и оказывать непослушание властям, то» будут жестоко наказаны.

— Плохо придется тем, кого заподозрят в бунте, — говорил уездный начальник. — Замеченные в сопротивлении властям будут расстреливаться на месте, непокорные своим господам крепостные будут высечены розгами. Но если вы будете соблюдать спокойствие и подчиняться распоряжениям, власти будут, вас опекать и защищать.

В принятых правительством мерах дворянство почувствовало такую надежную опору, что, потеряв всякий стыд, обрушило на своих крепостных ряд неслыханных до того притеснений и несправедливостей.

Если кто-либо из крепостных дерзал оказывать неповиновение своему господину, тот устремлялся в Озургети и приносил жалобу, а уездный начальник в страхе, что может повториться мятеж крепостных, применял самые строгие меры против «непокорных».

Нацарапанной на бумажонке жалобы барина было достаточно, чтобы уездный начальник распорядился разложить на виду у всех несчастного труженика и высечь его розгами.

Были крепостные отважные и решительные, как Бесиа, которые не являлись на вызов властей и не давали свое тело на осквернение розгами. Но таких было мало и они не принимались во внимание.

И казалось, что строгие меры, принимаемые властями, подействовали на крепостных, что они покорились своей участи. Но это только казалось.

Наступил август и над всей Гурией словно пронесся ураган. Затрубили трубы, зазвонили колокола, и гурийские крестьяне, как испытанные солдаты, стали стекаться в отряды, которые затем слились в армию.

Восстание на этот раз не походило на прежнее, так легко разогнанное два месяца тому назад. Тогда цель восстания была расплывчата: многие вовсе не знали, против кого шли на борьбу, к чему стремились. Теперь же всем было известно, что цель восстания — уничтожить крепостное право и не платить нового налога. Среди восставших были такие, которые все еще думали о том, как бы изгнать русских из Озургети и посадить правителем Гурии какого-нибудь князя. Были и такие, которые все еще не понимали, во имя чего, для какой цели, собрался народ.

Если бы спросить такого:

— Чего ты хочешь, против кого борешься? Он наивно ответил бы:

— Да, господи, откуда мне знать? Все идут, и я за ними!

Однако, большинству цели были ясны.

«Изгнание русских» с самого начала была затея дворянства. Это дворяне подговаривали крестьян восстать против русских. Но когда крестьяне потребовали уничтожения крепостного права, дворянство кинулось за помощью к русским властям. Помещики устремились в Озургети под защиту начальника уезда.

Попасть в Озургети было теперь не легко: пикеты, восставших крестьян вылавливали на дорогах дворян и князей и насильственно волокли в свой стан. Однако, многим дворянам удалось укрыться в Озургети.

Мятежники несколько раз потеснили солдат, высланных начальником уезда им навстречу.