Восстание в Кронштадте. 1921 год

Во время прежних беспорядков матросы традиционно выказывали недовольство качеством питания. Теперь, к концу 1920 года, на Балтийском флоте вспыхнула цинга. В декабре, согласно эмигрантским источникам в Гельсингфорсе, кронштадтские моряки направили делегатов в Москву с просьбой улучшить качество пайка. По прибытии в Москву моряки были арестованы. Федор Федорович Раскольников[47], командующий Балтийским флотом, предупредил власти, что, если делегаты не будут немедленно освобождены, Кронштадт может повернуть пушки в сторону Петрограда. Однако его пророческие слова остались без внимания[48].

Даже матросы, являвшиеся членами коммунистической партии, не остались в стороне. Разделяя независимые взгляды товарищей, они никогда не были приверженцами жесткой дисциплины на флоте. К концу 1920 года «флотская оппозиция» приобрела конкретные очертания и, как и «воинская оппозиция» в Красной армии и «рабочая оппозиция» в промышленности, выступала против жесткого контроля со стороны центральных органов, за местную инициативу и партийную демократию. Отстаивая выборные судовые комитеты, матросы с одинаковым пренебрежением относились как к «военным специалистам», так и к «диктаторству» некоторых большевистских представителей в политическом командовании флота.

Еще более тревожным был тот факт, что росло число моряков, решившихся на смелый шаг – разорвать свои партийные билеты. В январе 1921 года порядка 5 тысяч балтийских моряков вышли из коммунистической партии. В период с августа 1920 года по март 1921 года Кронштадтская партийная организация потеряла половину своих членов.

Партийные чиновники обвиняли в массовом выходе из партии ненадежные элементы, которые наводнили ее ряды во время Гражданской войны, когда процедура приема была упрощена. В значительной степени именно новички, согласно источникам, и были этими отступниками. В качестве предупредительной меры была проведена чистка в рядах партии. Сотни моряков были лишены партбилетов; некоторых перевели на Черноморский и Каспийский флот, некоторых отправили служить на Дальний Восток.

Борьба за политическое управление флотом между Троцким и Зиновьевым тоже подрывала авторитет партии. Зиновьев не мог простить Троцкому, что с октября 1917 года тот занял положение ближайшего соратника Ленина. В последние месяцы 1920 года, по свидетельству командующего Балтийским флотом Ф.Ф. Раскольникова и начальника политуправления Балтийского флота (Побалт) Э.И. Батиса, разделявших позицию Троцкого, Зиновьев пытался дискредитировать конкурента, выставив его «диктатором», а себя поборником партийной демократии и местной инициативы. В ноябре 1920 года под давлением Зиновьева Петроградский комитет партии потребовал передать ему полномочия начальника Побалта. Сторонники Троцкого категорически отвергли это требование.

В процессе этих споров комиссары и другие партийные чиновники теряли авторитет в глазах рядовых членов партии. В начале декабря большая группа матросов демонстративно ушла с митинга на военно-морской базе в Петрограде в знак протеста против поведения делегатов, избранных на VIII съезд Советов (как выяснилось, влияние на избранных делегатов оказывали партийные чиновники из местного политотдела флота). Напряжение продолжало нарастать и достигло апогея на II партийной конференции моряков-балтийцев, открывшейся 15 февраля в Петрограде. Доклад Э.И. Батиса о работе Побалта и деятельность этого органа подверглись суровой критике. В принятом на конференции решении говорилось о том, что Побалт оторвался не только от масс, но и от активных партийных работников и превратился в бюрократический, не пользующийся доверием орган. Он уничтожил всякую инициативу на местах, низвел всю работу до канцелярской переписки, что «крайне тяжело отразилось на деле организации масс на флоте»[49]. Некоторые делегаты вышли с предложением об отмене политотдела флота; вскоре это требование повторят кронштадтские мятежники. Один из партийных чиновников заметил, что если срочно не провести необходимые реформы, то «через два-три месяца мы получим восстание»[50].

Таким образом, к середине февраля 1921 года положение на Балтийском флоте можно смело охарактеризовать как взрывоопасное. Месяцем раньше по Петрограду прокатилась волна забастовок. Известия о беспорядках тут же достигли Кронштадта, который с 1905 года следовал традиции революционной солидарности с рабочим классом «красного Питера». Масса самых противоречивых, невероятных слухов, первыми долетевших до Кронштадта, произвели на моряков эффект взорвавшейся бомбы. Например, прошел слух, что правительственные войска расстреляли демонстрантов на Васильевском острове, а инициаторов забастовки – в подвалах ЧК.