Восстановление нервной системы: сон, стресс, память

Тибетские монастыри не имеют того монументального вида, как католические или православные. Немножко неровные, немножко наивные, даже большое количество золота не делает их торжественными (золота и других полезных ископаемых в Тибетских горах, таких скудных с виду, много). Приземистые по нашим понятиям, выкрашенные, как правило, в бурый цвет, с небольшими темными окнами (зимой тут за минус 40 градусов, тепло берегут!). Я бы сказал, что они более «домашние», чем культовые сооружения в других странах, но нет, не скажу! Даже в малолюдном монастыре, когда идешь по двору, тебя охватывает какое-то настороженное настроение. Ощущение чего-то инородного. А уж когда заходишь внутрь! Откидываем тяжелую портьеру, загораживающую проход, – и попадаем в иной мир.

Тяжкий запах горящих свечей и фитилей, плавающих в расплавленном жире яка, вековой горькой пыли, смешанный с благовониями модных и у нас палочек, дымящихся в специальных вазочках. Чужие лики статуй, обычно гигантского размера, смотрят на тебя в упор неживыми глазами, но при этом почему-то ты кожей чувствуешь этот взгляд! Освещение скудное, игра теней оживляет статуи – и становится немного не по себе. Однако буквально сразу ты отдаешь себе отчет в «невраждебности» этого мира (именно мира; все, что осталось там – за входной шторой, – тут не существует!). Чужой, настораживающий первые секунды, но явно не опасный. И даже наоборот: ты начинаешь невольно верить в могущество этих статуй и изображений, в силу этого места и начинаешь просить, шептать свои сокровенные желания. Я во всех монастырях и постоянно за дни похода вокруг Кайласа повторял: «Здоровья мне и близким мне людям, в первую очередь маме, удачи и ума моим детям, мира во всем мире и чтобы у нас не было войны!» Я с детства, когда загадывал желание, обязательно загадывал про «мир во всем мире». Понимал, что личное благополучие моментально разобьется вдребезги при всеобщей беде! Даже когда мечтал о волшебной палочке и трех желаниях, одно отводил на «миру – мир!».

Иногда, остановившись перед статуями, я расшифровывал просьбу о здоровье подробнее: «Я не прошу бессмертия, я прошу быстрой и безболезненной смерти, когда придет мое время.

Я не хочу жить в страхе, прислушиваясь к себе, к странному кашлю, подозрительным болям, необычному стулу… Я не хочу в один черный момент осознать: все, пошел обратный отсчет… Не хочу беспомощности и отчаяния… Хочу быть активным и азартным до конца!».

Чем дальше вглубь Тибета, тем тяжелее становились бытовые условия, и так исходно достаточно скромные. Еда однообразная – китайская лапша или рис; если бы не припасенные сало и ветчина, было бы совсем скучно! Был и виски, взял бутылку – знаю, что в походе под снегом и дождем иногда бывает просто необходимо глотнуть! Но нет: высокогорье алкоголь не приемлет, неприятно было на бутылку даже смотреть, а в рюкзак в горы я ее даже и не брал. Спать приходилось в так называемых гестхаузах: разных размеров помещения с кроватями (от двух дo десяти), матрасы и одеяла – сырые, свалявшиеся и дурно пахнущие. Мы брезгливо сбрасывали их на холодный и давно не мытый пол и стелили свои спальники. Туалет – вот можно я не буду про туалет?! Мечтал об одном: чтобы у меня случился многодневный запор! В общем, воды нет, электричества нет (говорят, что включают, но нам не везло, как правило), зато интернет везде – 4G!!!

И вот последняя ночь перед Кайласом. Не доезжая до места выхода 20 км, мы свернули к Священному озеру Машиноковар. У тибетцев и индусов оно почитается наравне с Кайласом. И действительно: живописное пресное озеро в обрамлении горных вершин со множеством разноцветных уток-огари на берегу. Считается, что если окунуться в него, смоются грехи. Обычно тут множество паломников из Индии, и китайские власти запретили в озере купаться – нечего нам тут загрязнять! Но на наше счастье мы были в огромном гестхаусе (просторный сарай на берегу с рядами коек) совершенно одни – я уже упоминал о трудностях получения разрешения на посещение Тибета, – т. е. я, сын, сопровождающий и водитель – и больше никого. Я сразу пошел на берег с твердым намерением окунуться (что нам, русским, чьи-то запреты?!). Было пасмурно и прохладно, дул сильный ветер и бил косой дождь. На севере просто нависла мрачная огромная черная туча. Я пошел вдоль берега, подгоняемый ветром в спину, – думал отойти подальше, чтобы никто мне не помешал окунуться.

Меня сейчас постоянно спрашивают: «А что ты на Тибете чувствовал? Это правда место силы? Чудеса были?» («Что там было? Как ты спасся?» – каждый лез и приставал).