Восставшая Мексика. 10 дней, которые потрясли мир. Америка 1918

____________________

Поздно вечером в четверг 29 (16) ноября было открыто чрезвычайное заседание съезда. В воздухе чувствовался праздник, на всех устах была улыбка. Последние деловые вопросы, ещё остававшиеся нерешёнными съездом, были быстро покончены, и тогда выступил седобородый старейшина левых эсеров, старик Натансон. Дрожащим голосом, со слезами на глазах, огласил он отчёт о «брачном союзе» крестьянских и рабоче-солдатских Советов. Каждый раз, как ему приходилось произносить слово «союз», зал разражался громовыми аплодисментами… Когда Натансон кончил, Устинов возвестил о прибытии делегации Смольного в сопровождении представителей Красной Гвардии. Их встретили грандиозной овацией. Рабочий, солдат и матрос по очереди всходили на трибуну, приветствуя съезд.

Затем выступил представитель Американской социалистической рабочей партии Борис Рейнштейн. «День заключения союза между Крестьянским съездом и Советами рабочих и солдатских депутатов есть один из величайших дней революции. Весть о нём громким эхом облетит весь мир, она раздастся и в Париже, и в Лондоне, и за океаном — в далёком Нью-Йорке. Этот союз наполнит радостью сердца всех трудящихся!

Великая идея восторжествовала. Запад и Америка давно ожидали от России, от русского пролетариата, чего-то необычайного и потрясающего… Мировой пролетариат давно ждал русской революции, давно ждал великих дел, ныне осуществляемых ею…»

После приветствия председателя ЦИК Свердлова огромная крестьянская толпа устремилась на улицу с криками: «Конец гражданской войне! Да здравствует объединённая демократия!».

Ночь уже наступила, и на обледенелом снегу отражались бледные блики луны и звёзд. На набережной выстроился в полном походном порядке Павловский полк. Его оркестр играл «Марсельезу». Под громкие приветственные крики солдат крестьяне выстроились в колонну и развернули огромное красное знамя Исполнительного комитета всероссийских Советов крестьянских депутатов, на котором было заново вышито золотом: «Да здравствует союз революционных трудящихся масс!». Затем следовали другие знамёна, знамёна районных Советов. На знамени Путиловского завода было написано: «Мы преклоняемся перед этим знаменем, чтобы создать братство всех народов!».

Откуда-то появились факелы, осветившие ночь тёмно-багровым светом. Тысячекратно отражаясь на гранях льда, дымились они над толпой, с пением двигавшейся по набережной Фонтанки под взглядами многочисленных и молчаливых изумлённых зрителей.

«Да здравствует революционная армия! Да здравствует Красная Гвардия! Да здравствует крестьянство!»

Так шла через весь город эта огромная процессия. К ней беспрестанно примыкали, над ней развёртывались всё новые красные знамёна, шитые золотом. Двое согбенных трудом старых крестьян шли рука об руку, и на их лицах сияла детская радость.

«Ну, — сказал один из них, — теперь посмотрим, как у нас отымут землю!..»

Около Смольного по обеим сторонам улицы выстроились восторженные красногвардейцы.

«Я совсем не устал, — сказал своему спутнику второй старик-крестьянин. — Я всю дорогу летел, как на крыльях…».

На ступенях Смольного столпилось около ста рабочих и крестьянских депутатов со знамёнами, черневшими на фоне яркого света, бившего из дома. Как волна в бурю, бросились они вниз по лестнице, обнимая крестьян и целуя их. И вся процессия хлынула в двери и с громким шумом стала подыматься по лестнице…

В огромном белом зале заседаний её ждал весь ЦИК, весь Петроградский Совет и тысячи зрителей. Обстановка была торжественная: все сознавали величие переживаемого исторического момента.

Зиновьев огласил соглашение с Крестьянским съездом. Его сообщение было встречено громом восторга, который превратился в настоящую бурю, когда в коридоре зазвучала музыка и в зал вошли передние ряды шествия. Президиум встал, дал место крестьянскому президиуму и встретил его объятиями. За возвышением, на белой стене, над пустой рамой, из которой был вырезан царский портрет, красовалось два знамени…

И вот открылось торжественное заседание. После нескольких приветственных слов, произнесённых Свердловым, на трибуну взошла худая, бледная женщина в очках, с гладко причёсанными волосами, похожая на учительницу из Новой Англии, — самая популярная и влиятельная женщина в Россия, Мария Спиридонова.

«…Перед русскими рабочими открываются ещё невиданные в истории горизонты… До сих пор все рабочие движения неизменно кончались разгромом. Но теперешнее движение интернационально, и потому непобедимо! Нет в мире той силы, которая могла бы погасить огонь революции! Старый мир гибнет. Нарождается новый мир…»

Потом выступил полный огня Троцкий: «Добро пожаловать, товарищи крестьяне! Вы приходите сюда не как гости, а как хозяева этого дома, в котором бьётся сердце русской революции! В этом зале ныне сконцентрирована воля миллионов рабочих… Отныне русская земля знает только одного хозяина — союз рабочих, солдат и крестьян…»

Он с едким сарказмом заговорил о дипломатах союзных стран (Антанты), всё ещё пренебрегавших русским предложением перемирия, уже принятым центральными державами.