Две строчки времени. –
Петрозаводск: Север, 1991. № 1–2.Девушка из бункера//
Живое и мертвое слово //
Жизнеутверждающее творчество
Загадочная корреспондентка К. Чуковского //
Звук струны. О творчестве Беллы Ахмадулиной //
Клим и Панночка
Книги на литературоведческой полке //
Конец Сергей Сергеича
Крылья
Маша Лескова
Между двух звезд //
Монологи и паприка
Начало романа
О культуре языка в СССР
О поэзии Ив. Елагина//
О тайнописи в романе Доктор Живаго //
Об одной творческой преемственности //
Об одном образе в романе Война и мир //
Обреченные. О литераторах – лауреатах сталинских премий 1951 г. //
Памяти Бунина //
Памяти Г.И. Газданова
Паренек из Москвы //
Пилатов грех//
Подлинное и заказанное //
Полдюжины талантов //
Полсантиметра от Воркуты //
Рябиновые четки //
Светофоры на путях советского языкознания //
Сентиментальная повесть //
Симпозиум
Советская литература и советская критика наших дней //
Сольфа Миредо //
Спутница. Записки художника//
Строфы и «звоны» в современной русской поэзии //
Тайнописное в послеоктябрьской литературе //
Творческие университеты
Творческое слово у Солженицына //
Тема о непреходящем //
Три книжки зарубежных журналов
Три темы по Достоевскому //
Тринадцатая //
Триптих В.Е. Максимова
У Тэффи
Человек, которому было все равно //
Через пролив //
Юбилей Достоевского в СССР //
Отзывы о книгах.
A. Седых. Крымские рассказы //
Андрей Седых. Далекие, близкие //
B. Максимов. Прощание из ниоткуда//
Д. Кленовский. Уходящие паруса
Н.И. Ульянов. Под каменным небом //
Р. Гуль. Бакунин //
Труд огромный и нужный: Людмила А. Фостер. Библиография русской зарубежной литературы, 1918–1968 гг //
Под псевдонимом Л.Р.
Вторая книга поэта
Книги Б. Ширяева
Настоящие книги
Новые издания И.А. Бунина
О сборнике стихов Софии Прегель и по поводу
По страницам советских журналов //
Стихи сегодняшней нашей жизни //
Ценный опыт
Под псевдонимом Л. Р-ский
Рябиновые чётки
Эту Ульрику, воспитанницу нашей хозяйки, мы воспринимали, главным образом, как шум: счесть немыслимо, сколько раз на дню оттопатывала она вверх-вниз по нашей скрипучей лестнице кожемитовыми от вечной босоногости пятками.
Добро бы только пятками – были у нее еще и шлепанцы на деревяшке.
Обычно они дежурили внизу, в сенях, похожие на маленькие гробики, но по какому-то наитию, она иногда вскакивала в них на бегу, и тогда – беда!..
«Ульрика!» – звала снизу хозяйка, портниха, – и с лестницы низвергался грохот, как если бы покатили по ступенькам небольшой бидон с молоком; «Ульрика!» – кричал из спальни хозяин, ночной кондуктор, отсыпавшийся днем, – и она грохотала вверх, таща ему в растопыренных пятернях свежую сорочку.
Должно быть, из-за этого грохота мы с женой ощущали и видели Ульрику, начиная именно с ее шумных подростковых ног, нескладно-тонких, словно перевязанных узлами в коленках, с острыми, в синяках, лодыгами, цеплявшими одна за другую на ходу.
Оно, если смотреть и выше, не было ничего складного: одни узости и впалости и бледное вытянутое личико с принудительной улыбкой на тонких губах; были, впрочем, густые, словно наклеенные, ресницы над диковато потупленным взглядом и толстые косы, маячившие, когда она бегала.