Восставшие из небытия. Антология писателей Ди-Пи и второй эмиграции.

В тот первый ряд – нет, не иду.
Другие за меня прильнут к светилам.
Тружусь я в одиноком, но в своем саду —
все остальное – не по силам.

Да этот первый ряд – каприз и спесь

в стихе развязном и убогом.
А я ведь яблоневый цвет и песнь
прошу у сада и у Бога.

Ослик

Тамаре Гордиенко

И ослик поднимает эту поклажу,
переходит с ней на берег другой
и отдает ее ожидающему пажу —
не моцартовскому: нет его под рукой.

Отдает мой труд, мое рукоделье…

Ночью я вышиваю затейливые слова,
не похожие на грусть и не похожие на веселье,
но когда-нибудь вырастет из них трава,

и кто-нибудь сварит из нее горьковатое зелье,

выпьет его и вспомнит меня такой,
какой я была на чужом новоселье —
я, смущавшая чей-то покой

утвержденьем, что стих мой неуклюже певучий

не стилистическая ошибка и не борьба
за жизнь немного повыше, получше,
а просто моя судьба.

И ослик несет нетяжелую эту поклажу,

идет, копытцами отстукивая года.
Против шерсти я его никогда не поглажу:
он со мной говорит, а нарядный паж – никогда.

Гумилев в Америке

Нет, он пел бы и здесь не Город великий,
электричество, автомобили, мосты,
он пел бы Запад – солнечный, дикий,
каньонов драконьи хребты,
стрелу, пущенную рукою
смелой, и злые глаза…
А вдалеке, а вдалеке не давала б покою
песня девушки, льющаяся в небеса.

Что писал бы он здесь, в Нью-Йорке?..

Небоскребы, рекламы, метро…
Ах, смуглой девушке
с поцелуем сладким и горьким
он дарит бирюзовые кольца и серебро.
Костер пылает ярким пламенем,
возвещая зловещее впереди.
Завтра битва: надо спасать эти травы и камни.
Но падает он – который по счету! —
с пулей в груди.

11 сентября

Закроем дверь в этот день, дочь,
наденем самые темные платья.
Этот день на глазах превращается в ночь,
на которую пало чье-то проклятье.

Слушать речи – что воду в ступе толочь.

Знаем только, что – смерть и что снова
камни рушатся, будто в давние годы, дочь,
те, лишавшие близких и крова.

Кто зовет, и кого зовут к небесам?

Камни рушатся, плавится воском железо.
Мир, расколотый вновь пополам,
говорит, что к спокойствию путь отрезан.

Что сказать обо всем этом, дочь?

Сентябрям опять нет конца и нет краю.
Двери на ключ, чтобы страх превозмочь…
Что еще? Я не знаю. Не знаю…

А на землю ложится тень.

Солнца нет. И луна не восходит.
Пыль и слезы. Так кончился день.
Только смерть еще около бродит.

Соловьев (Голубовский) Михаил Степанович (1908–1979) – писатель, журналист