Восставший из ада. Ночной народ

Ужасов было пережито немало, да, но прежние потребности оставались теми же: телу нужна еда, нужен сон. Покинув гостиницу, Лори удовлетворила первую из них – блуждала по улицам, пока не нашла невзрачный, оживленный магазин – то что надо – и купила еду: пончики с заварным кремом и голландским яблоком, шоколадное молоко, сыр. Потом села с покупками на солнышке, и ошалевший разум не выходил за пределы простого дела – кусать, жевать и глотать. От еды захотелось спать так сильно, что она бы не удержала веки открытыми, даже если бы постаралась. Когда проснулась, ее сторона улицы, залитая солнцем, уже погрузилась в тень. Каменная ступенька остыла, а тело – ныло. Но еда и отдых, пусть и примитивные, принесли пользу. Мысли пришли в порядок.

Причин для оптимизма не имелось, это факт, но, когда она впервые проезжала через этот город к месту гибели Буна, ситуация была еще мрачнее. Тогда она верила, что любимый мертв; это было паломничество вдовы. Сейчас же он, по крайней мере, жив – хотя один Бог знает, какой ужас, заточенный в гробницах Мидиана, им завладел. Если брать это в расчет, то даже к лучшему, что Бун в руках закона: местная бюрократия даст ей время обдумать все проблемы. Главная из них – разоблачение Деккера. Никто не может убить столько людей и не оставить хоть какие-то улики. Возможно, что-то есть в ресторане, где он зарезал Шерил. Она сомневалась, что туда он водил полицию так же, как направил в гостиницу. Знание всех мест преступлений вызовет подозрения в пособничестве обвиняемому. Ему придется дождаться, чтобы второй труп обнаружили случайно, зная, что преступление тоже припишут Буну. А это означало – возможно, – что место преступления еще не тронуто и она еще сумеет найти какую-нибудь улику, которая его разоблачит; или по меньшей мере проделает брешь в его чистеньком облике.

Возвращение туда, где умерла Шерил и где Лори перенесла провокации Деккера, – не пикник, но это единственная альтернатива поражению.

Она поспешила. В дневном свете еще была надежда набраться смелости и войти в ту выжженную дверь. Ночью – совсем другое дело.

3

Деккер наблюдал, как Эйгерман раздавал указания помощникам – четверым мужчинам, схожим со своим шефом выражением исправившихся задир.

– Я доверяю нашему источнику, – говорил он великодушно, бросая взгляд через плечо на Деккера, – и если он говорит, что в Мидиане творится что-то неладное, то я думаю, прислушаться стоит. Хочу, чтобы вы там покопались. Посмотрим, что найдется.

– А что конкретно мы ищем? – хотел знать один из их числа. Его звали Петтин. Сорокалетний мужик с широким и пустым лицом жертвы комика; и голосом слишком громким, и брюхом слишком необъятным.

– Что угодно странное, – ответил Эйгерман.

– Например, кто-то шалит с мертвецами? – спросил младший из четверки.

– Возможно, Томми, – сказал Эйгерман.

– Кое-что похуже, – вставил Деккер. – Я уверен, у Буна на кладбище есть друзья.

– У такого гондона есть друзья? – сказал Петтин. – Теперь прям хочется глянуть на них.

– Ну, так везите их сюда, парни.

– А если добром не пойдут?

– Что ты имеешь в виду, Томми?

– Применяем тогда силу?

– Поступай с другими так, парень, как они не успели поступить с тобой.

– Это хорошие люди, – говорил Эйгерман Деккеру, когда квартет отпустили. – Если там есть что найти – они найдут.

– Меня это устроит.

– Я к заключенному. Присоединитесь?

– Я уже насмотрелся на Буна на всю оставшуюся жизнь.

– Без проблем, – сказал Эйгерман и оставил Деккера с его расчетами.

Тот едва не решил присоединиться к полицейским в поездке в Мидиан, но слишком много работы оставалось здесь, чтобы подготовить почву для грядущих откровений. А откровения грядут. Хотя пока что Бун отказался отвечать даже на самые простые вопросы, рано или поздно он нарушит молчание, и тогда у Деккера найдется что спросить. Нет ни шанса, что к каким-либо обвинениям Буна прислушаются – его же нашли с человеческим мясом во рту, в крови с головы до пят, – но некоторые элементы недавних событий озадачивали даже Деккера. Пока он не расставит все на места и не поймет все переменные в этом сценарии, он будет опасаться.

Что, например, случилось с Буном? Как козел отпущения, начиненный свинцом и записанный в мертвецы, стал хищным монстром, который едва ли не отнял жизнь у Деккера вчера ночью? Господи боже, Бун даже заявлял, что он мертв, – и в ужасе момента Деккер едва ли не поддался его психозу. Теперь он смотрел шире. Эйгерман прав. Они действительно фрики – хоть и причудливей обычного цирка. Твари, оскорбляющие природу, которых следует выгнать палками из-под камней и облить бензином. Он с радостью лично запалит спичку.

– Деккер?

Он оторвался от своих мыслей и обнаружил, что Эйгерман закрывает дверь перед гвалтом журналистов снаружи. Все следы былой уверенности пропали. Он обильно потел.

– Так. Какого хуя происходит?

– У нас проблемы, Ирвин?

– У нас охуеть какие проблемы.

– Бун?

– Ну конечно Бун.

– Что?

– Врачи только что его осмотрели. Такова процедура.

– И?

– Сколько раз вы в него стреляли? Три, четыре?

– Да, наверно.

– Ну, пули все еще в нем.