Восточная война

Уже к обеду оказалось все кончено. Вообще все. Запасные цистерны с «перечной водой» позволили надежно и быстро подавлять все очаги сопротивления. В отдельных случаях применял свето-шумовую гранату «Заря». Считай, большие петарды в картонном корпусе со взрывчатым веществом на основе магния.

Бах! И в помещении никто ничего не видит. А несколькими секундами спустя в помещение уже влетал бронированный ОМОН с круглыми щитами и дубинками, не оставляя засевшим бунтовщикам никаких шансов на успех.

Но главное – это штат полиции, отработавший быстро и слаженно. Принимая, сортируя и развозя задержанных по специально выделенным помещениям. Где их с ходу брали в оборот следователи. Что позволило уже к двум часам дня выдвинуть группу СОБРа на захват одного особнячка в питерском предместье, где находился руководящий центр и первого, и второго восстания.

И вот тут-то пришлось повозиться. Оборона старого кирпичного особняка оказалась настолько крепкой, что пришлось даже привлекать 37-миллиметровые гранатометы, обстреливая из них окна. В замкнутых пространствах гранаты даже столь небольшого калибра оказывали удивительное действие. Бах! И тишина… то есть легкая контузия. А вместе с тем потеря ориентации…

– Вы уверены? – хмуро поинтересовался Император у начальника Имперской безопасности.

– Так точно, Ваше Императорское Величество. Полностью уверен.

– Как идет подготовка операции «Джек Воробей?» – обратился Николай Александрович у присутствовавшего на этой летучке начальника Имперской разведки.

– Только ваш приказ.

– Действуйте по готовности. Но не спешите. Все должно получиться без осечек. С первого захода…

Трое суток спустя. Лондон

Министр иностранных дел Великобритании Генри Петти-Фицморис вышел из кэба и с нескрываемым удовольствием отправился на очередное совещание Палаты лордов, в которой числился с 1866 года. Вопрос должен был обсуждаться важный, поэтому пропустить его он не мог. В холле, как обычно, толпились многочисленные журналисты, интересующиеся исходом совещания. Долгого, по всей видимости. Поэтому они оживленно беседовали и обсуждали его исход.

Генри чуть пожевал губы, обдумывая расклад, и отправился в уборную. Уходить во время собрания было плохой идеей. Он вышел из центрального холла по коридору до нижнего холла и свернул в секцию уборных. Тут их было четыре штуки, и, как правило, всегда имелась хоть одна свободная.

Так и есть. У первой оказалась открытой дверь. Он толкнул ручку, но, заметив какое-то движение за спиной, обернулся.

Перед ним стоял улыбчивый молодой человек в вызывающем клетчатом пиджаке, полосатых брюках и лаковых штиблетах. В руке он удерживал шляпу-котелок, трость с серебряным набалдашником и небольшой кофр. То есть выглядел как вполне успешный журналист, которые стремились в те годы выглядеть эпатажно и всячески привлекать к себе внимание. Но вот беда – в правой руке этот мужчина держал револьвер с необычно толстым и длинным стволом.

Пум. Выстрелил револьвер, гася грохот выстрела дозвуковой пули. И что-то больно ужалило Генри в грудь, пробивая легкие. Он попытался вскрикнуть, но пробитые легкие выдали лишь жалкий сип. Пум. Пум. Выстрелил еще пару раз револьвер, продолжая дырявить грудную клетку министра иностранных дел Великобритании. Тот попятился, оседая и вваливаясь в открытую кабинку.

Улыбчивый молодой человек зашел следом. Пум. Отработал еще раз его револьвер, отправляя последнюю, контрольную пулю в голову. Тело Генри Петти-Фицмориса несколько раз дернулось и затихло. А улыбчивый молодой человек вложил Генри в руку небольшой черный кружок плотного картона[45], убрал в кофр револьвер и, прикрыв дверь кабинки, поспешил удалиться. Времени было не так много. Покойника могли обнаружить в любой момент…

Глава 3 1904 год, 7 мая, Санкт-Петербург

Николай Александрович встал из-за стола и отправился к крупной и детальной карте мира, что висела у него в кабинете. Постоял перед ней. И, не оборачиваясь, спросил:

– Где конкретно они собираются проводить маневры?

– Франц-Иосиф объявил о частичной мобилизации для проведения больших учений. Ничего сверх этого нам пока неизвестно, – осторожно произнес министр иностранных дел Российской империи.

– Этого никто не знает? – поинтересовался Николай Александрович у присутствующих в зале.

– Я полагаю, что Император Австро-Венгрии попытается повторить ваш же прием, Ваше Императорское Величество, – высказал свое мнение глава Имперской разведки. – Тот самый, каковым вы усмиряли османов. А если так, то маневры он станет проводить на востоке. Предгорья и сами Карпаты. Возможно, Буковина. Может быть, Чехия и Моравия.

– В Чехии и Моравии вряд ли, – возразил военный министр, которым все еще был Дмитрий Алексеевич Милютин, которого Император вернул с покоя в 1888 году, ровно для того, чтобы продолжить реформирование армии. Вот этот старый дед и держался, давая фору иным по энергии и светлости мышления. – Это же граница с Германией. Зачем Вильгельма дразнить?