Проезжаем сначала березовый лес.Дальше — ивы густые. И снова — березы.Дальше — старые вязы. Их ветви — как темный навес.Неужели и впрямь великан русской прозы,Несравненный ТолстойВот по этой дорогепешком до Москвы и обратноС легким стулом складным,с тонкой тростью французской,в рубахе простойПуть свершал многократно?Как просторно вокруг! Осень в рощах зажгла фонари,И равнина багряна,Как в багряных лучах уходящей вечерней зариВолны Тихого океана.Бесконечно дорога пряма.Можно в небо приехать по ней, как по светлой аллее!Вот нырять начинает она — от холма до холма,Но, как прежде, конец еек небу приклеен.Вот проехали Тулу. Перед сто девяносто шестымКилометромв груди с остротою нежданнойРодилось ожиданье щемящее встречи с Толстым,Встречи с Ясной Поляной.А посмотришь вокруг — сколь огромна, обширна земля!Нет российским просторам границы.Темный лес вдалеке — уж, наверное, там соболя,Волки, рябчики, дикие зайцы, лисицы!Вот подсолнечник: поле — как желтый ковер!Мы въезжаем в него, словно в джунгли густые.Столько золота я не видал до сих пор:Воздух, небо, земля — золотые.Юрий, русский поэт, весь в пыльце золотой(Золотеют щека и надбровья),На подсолнечник смотрит с крестьянской земной простотой:«Это — лакомство зреет коровье!»Что ж, он прав, он ничуть не унизил цветы:Здесь, средь этих равнин плодородных,Все пронизано светом земной доброты,Дружбой неба и хлеба, людей и животных..С той поры, как ступил я на жизненный твердый большак, Я себя торопил, о покое не мысля вовеки,Но сегодня впервые невольно замедлил свой шаг —Так шаги пилигрим замедляет, приблизившись к Мекке!Дом Толстого — за плотной завесой дерев,За воротами в виде двух башенок белых.Я стою, от волненья в тиши замерев,Став застенчивей самых несмелых,Перейти не решаясь невидимую межу.Лунный круг в свете дня надо мною белес и неярок.Я зеленое яблоко в пальцах держу —Местной девушки скромный подарок.Дом Толстого — за плотной завесой дерев,За воротами в виде двух башенок белых…