Восточней Востока

Сегодняшняя миловидная хозяюшка ни на пол-иены, ни на всю иену ровно ничего не купит. Есть, правда, единственный случай, когда монетка в одну иену — серый алюминиевый кружок, почти не имеющий веса, — оказывается самой нужной и подходящей. У входа в храм нередко стоит деревянный ящик для сбора пожертвований, прикрытый сверху деревянной решеткой. Вот тут-то в самый раз бросить иену: чего не примут люди — примет бог.

Теоретически существует еще более мелкая денежная единица — сена, составляющая одну сотую иены, но она и впрямь невидима простым глазом, и лишь иногда вдохновенный банковский бухгалтер улавливает ее под стеклом своего микроскопа, как инфузорию.

В общем, занятная малютка — японская иена. Тихая и скромная, почти ничего не стоит, почти ничего не весит, упадет — не звякнет. Это вам не доллар!

Но это ее малыми силами, помноженными на миллионы и миллиарды, вращаются тяжелые колеса многоотраслевой экономики второй страны капиталистического мира. И случается, тихая, не звонкая иена вступает в конфликт с самим мистером долларом.

Заметки эти, как уже было сказано, непрофессиональные. Можно было бы, конечно, попытаться придать им видимость профессиональности, пересказав своими словами основные мысли из книг экономистов, занимающихся Японией, — благо, интерес к этой стране велик, и книги выходят.

Но мне почему-то показалось, что это неблагодарная задача, что профессиональные суждения профессионалы вынесут все равно профессиональнее, чем я.

И еще подумалось, что и мне есть о чем рассказать, не пытаясь прикидываться чем-то иным, нежели я есть. А именно — как все это выглядит, как сказывается на повседневной жизни и взаимоотношениях людей, на внешнем облике городов и деревень, контор и жилищ.

Я, конечно, понимаю, что энерговооруженность каждого рабочего на предприятиях концерна «Мицуи»— это очень важно. И структура банковской системы — очень серьезная материя. И рост выплавки стали на заводах Явата и Хиробата заслуживает большого внимания.

Но ведь бывает, рассказываешь, рассказываешь — и вдруг тебя тихо спросят:

— А как там все-таки люди живут? В магазинах — что почем?

В Японии мне тоже задавали такие вопросы — о нашей стране. Не стеснялись — и правильно делали. И нам не надо стесняться.

Итак: вот я, проголодавшись, вхожу в маленький ресторанчик, передо мной ставят традиционный стакан холодной воды — и я, подумав, заказываю полюбившееся мне японское блюдо сасими — тонкие ломтики рыбы разных сортов с соусом сею, растительными приправами и, конечно, рисом.

Все это стоит двести пятьдесят иен. Много или мало?

Я избрал свой способ сравнения: не по официальному курсу валют, публикуемому в «Известиях», а более наглядный — путем сопоставления материальных возможностей людей, выполняющих примерно одинаковую работу.

Допустим, что перед нами выпускник университета. Средний месячный заработок такого человека у нас — примерно сто — сто двадцать рублей.

В Японии — тридцать-сорок тысяч иен. Будем считать тридцать пять.

Квартирка, которую я снимал вместе с четырьмя другими советскими стипендиатами ЮНЕСКО — инженерами разных специальностей — в довольно далеком от центра токийском районе Накано, стоила тридцать одну тысячу иен в месяц.

Не мешает, кстати, рассказать подробнее, что представляла собой эта квартирка, на которую ушла бы как раз почти вся месячная заработная плата нашего героя. Она состояла из двух крохотных комнат на четыре и на шесть татами. Татами — плотный соломенный мат стандартного размера — сто восемьдесят на девяносто сантиметров — является обычной мерой площади в японских квартирах. Иными словами, комнаты наши были размером приблизительно шесть и девять квадратных метров.

Кроме этого тоже очень маленькая — метра четыре — прихожая, совмещенная с кухней, до чего в свое время не додумались даже самые экономные проектанты наших малогабаритных жилищ, и ванная, а точнее, клетушка с каким-то сооружением, напоминающим чуть-чуть увеличенную стиральную машину, в которую надо забираться в скорченном виде.

Вспоминая все эти подробности, я отнюдь не хочу помянуть дурным словом наше токийское пристанище. На пятерых выходило совсем недорого, жили мы по-студенчески, домашнего хозяйства почти не вели, к тому же всегда двое или трое из нас находились в поездках, так что было достаточно просторно, а злополучная «стиральная машина» была только дополнительным поводом для проявления чувства юмора, отсутствием которого мы, слава богу, не страдали.

Но жить в такой квартире постоянно, с семьей — это же совсем иное дело!