Восточнославянская этнография

Ой, добра ничь, широкее поле,
Жито ядрянее!
Добра ничь, на здоровья.
Жныци молодыи, серпы золотыи!
Приходьте завтра раненько,
Як сонейко зиiде, росиця опаде;
Та приносьте по бохону хлиба,
По билому сыру…
Вже сонейко зиiло, росица опала,
А мои жншки не бували;
Чи повтомилися, чи поморилися,
Чи на мене, нивку, забулися?
Мы не позморилися, не повтомлялися,
И на тебе, нивку, не забувалися (204, 3, с. 241).

В Белоруссии песня эта повторяется почти дословно. Варианты:

Приносиця один горшок каши,
А другой сырокваши.
Вы сожниця
Широкая поля,
Жито ядреная,
Да сожниця!
Поставляйця
У поли копами,
А в лузе стогами,
Поставляйця!
А мы сжали
И поля нажали,
И поставляли
У поле копами,
А у гумне стогами
Поставляли (209, с. 190).

Нельзя не признать, что в такого рода народных песнях новейшая искусственная поэзия может почерпать себе силу, может ими питаться и укрепляться, и примером такого благотворного влияния народных жнивных песен может служить малорусское стихотворение Я.И. Щеголева «Косари» (217, с. 86).

Косцы. Художник Г.Г. Мясоедов

Верный историко-литературный и сравнительно-литературный взгляд на народную поэзию не допускает наделения одного народа всей полнотой художественного чутья и понимания. У всех народов, не испорченных ложной цивилизацией, есть прекрасные песни. В литовских народных песнях попадаются, например, такие оригинальные перлы поэтического творчества:

Пчелка, лесное насекомое,
Жужжит по рощам,
Жалит в руки, в лицо и дает мед;
Это ее назначение.
Человек, посмотри на пчелу!
Довольно тебе жалить в сердце;
Дай сладкую утеху твоим братьям —
Таково ведь назначение человека (250, с. 19).

Еще более возвышенным и прелестным представляется следующее маленькое стихотворение о громе:

Тихо-тихо гремя,
Идет через море Перун.
Он не портит ни цветов черемухи,
Ни дела пахаря (177, с. 316).

Даже у народов, стоящих на низкой ступени духовного развития, например у финнов, встречаются прелестные, в высокой степени гуманные и художественные песни. Достаточно указать на песни-руны Вейнемейнена в Калевале (70, 185 и сл.). Предохраняя от односторонности в суждении об эстетическом достоинстве народной поэзии, сравнительно литературная точка зрения не мешает, однако, признать за многими хлебными песнями — малорусскими и великорусскими — несравненное художественное достоинство.

В жатвенных песнях говорится главным образом о венке и бороде. В песнях о венке или прославляется его красота, или находится обращенная к хозяевам поля просьба об угощении, так что наиболее типичными по величине и содержанию и часто повторяемыми в вариантах жатвенными песнями о венке можно признать следующие:

У той чашейце солодок медок.
Е наш венойко красен,
Як месячейко ясен;
Суть на нем колосойки
З озимой пшеничойки:
Суть на нем гранойки,
Як на небе звездойки.
Выйди, господинойку, до нас,
Купи си венойко у нас!
Не схочете купити —
Пидемо го пропити
До новаго гостинця
За червенейке нивце (41, II, с. 532).

Белорусские и малорусские песни о бороде почти тождественны. В этих песнях обнаруживается насмешка и игривое настроение духа. Так, при завивании бороды поют:

Сядзиць козел на меже,
Дзивуицца бородзе:
Ай чияж гэта борода
Уся дзегцем улита
И бяростой увита?
Змитрокова борода
Уся дзегцем улита…

В малорусских песнях варианты ничтожные: «сидит ворон на коне», «золотом-срiблом обвита», «водой улита» (209, с. 208; 204, 3, с. 227, 228).