Восточные сладости (СИ)

— Ты так красива, так горяча. Ты пробуждаешь во мне дикое желание.

Доказательство прижалось к бедру Улуф, и она немедленно задергалась, понимая, что ее усилия тщетны — одолеть такую массу без оружия для нее невозможно.

— Тс-с, не бойся меня, дикая кошка! — попросил мужчина, продолжая свои чувственные ласки. — Ты так хороша, когда злишься, что я не могу устоять, но я никогда не причиню тебе боль.

Улуф испуганно замерла. Этот голос отдавался в ней чудной вибрацией, обнажал нервные окончания, заставляя поджиматься пальцы на ногах.

Она чувствовала его дыхание на своей щеке, вес его тела на своем теле, его странный, ни на что не похожий волнующий запах. Паника почему-то отступала, хотя голос незнакомца тревожил и возбуждал.

Издав короткий смешок, мужчина осторожно освободил девушке руки, легонько погладил ее, проведя руками от чувствительной шеи до бедер. Потом поднялся и, разблокировав дверь одним щелчком браслета, скрылся в коридоре.

Улуф осталась лежать. Адреналин, вскипевший в ее крови во время схватки, растворился, принеся усталость и даже слабость.

Она прокручивала в голове, словно кадры старинного фильма, движения незнакомца, мысленно охватывала взглядом его фигуру с мощными плечами и стройными ногами. Почему ее привлек незнакомый мужчина? Неужели это ее женская суть требует своего — и только?

Медленно и неохотно поднявшись, девушка поплелась в душ. Тренировка не удалась. Улуф опять будут мучить сны с таинственным незнакомцем в черной маске, только на этот раз более реальные…

* * *

После церемонии дня «Апельсиновых Цветов» Даут засиживался на работе далеко за полночь. Сидел за широким рабочим столом, почесывал световым пером кудлатую голову и литрами пил кофе. Целыми днями он собирал материалы, необходимые для отчетов, готовил таблицы и схемы… а вечерами писал нежные письма донье дель Суэйро.

Перед его глазами вставала высокая и очень женственная фигура, ноздри наполнялись ароматом апельсина, а кончики пальцев ощущали тепло ее кожи сквозь тонкое кружево перчатки. Мечты-мечты!

Донья Марисоль сначала опасалась коротких вежливых записок, потому что знала — ее почту проверяют. Но, видит Превышний, как же скучно сидеть в ее каюте! Без лугов и полей, без жаркого солнца и ежедневной работы! И она начала отвечать. Осторожно, сдержанно, но постоянно.

После обряда родства, проведенного, казалось, по чистой случайности, дон Авимеда запретил ей покидать каюту.

— Вы опозорили свой род! — кричал он, брызгая слюной и сжимая холеные пальцы на рукояти стека, с которым не расставался даже на корабле. — Теперь вы не более чем нищая девица, битая карта в колоде!

Хлопнув дверью, посол вышел из каюты бывшего специалиста по связям с общественностью и хладнокровно распорядился не выпускать донью Марисоль из покоев и ограничить ее рацион.

— Никаких сладостей и выпечки! Переведите донью на третью категорию питания.

Это означало, что девушку будут кормить как незнатную работницу легкого труда. Консервированные бобы, дешевые крупы, сублимированный белок и немного зелени для баланса.

Родственница супруги Правителя перестала быть наживкой, золотой блесной. В одну минуту она превратилась в обузу, в декоративный элемент. А зачем пустышку кормить и развлекать? Пусть полежит в углу, может, еще на что сгодится.

И тонкий ручеек смс между секретарем и специалистом по связям с общественностью превратился в небольшую речушку, а вскоре гордая дочь Кордовы не мыслила себе часа без весточки от обаятельного аманца.

Впрочем, на аманском корабле тоже не все дышало спокойствием. Шла активная подготовка к высадке на планету. Выбиралась точка посадки, место для будущей столицы, домов и административных зданий. Загруженный до предела, Орам не обращал внимания на любовные страдания секретаря, но челнок для деловых поездок на другие корабли выделил.

И в первую же поездку Даут отправился с намерением разузнать побольше о родителях доньи Марисоль. Надо же знать, куда засылать сваху?

Увы, встречи не получилось. После церемонного общения в парадной приемной с секретарем дона Авимеды, аманец вежливо попросил показать ему оранжерею, дабы составить отчет для госпожи Азилла. Высокомерный кордианец, дернув углом рта, вызвал младшего помошника и поручил ему проводить гостя.

Даут ильдур Дилияр был несказанно рад такому пренебрежению. Бродя среди ровных рядов греющихся под лампами дневного света кустов и делая вид, что записывает данные для отчета, он пригласил донью Марисоль на свидание.

В ответ пришло несколько сумбурное послание со множеством оправданий. Тогда Даут набрал:

— Почему ты не можешь прийти, мой цветок? Ты больна? Работаешь? Устала?

Минута молчания и на экране появились четкие строчки:

— Мне запрещено выходить из каюты. Я наказана.

Сначала юноша хотел пошутить: мол, нельзя ли подкупить стражу и похитить красавицу из высокой башни. Но потом до него дошло. Он вспомнил кое-что, услышанное на празднике и после, обдумал ситуацию и набрал:

— Если я тебе не противен, могу помочь.

Ответ пришел немедленно:

— Не противен. Только бесполезно. Конфиденциальности на корабле нет.