Восточные сладости (СИ)

Даут поил ее из своих рук, обтирал губы мягкой салфеткой, а когда настало время сменить ей имя, нарек новобрачную Икбаль — «счастье». И прилюдно коснулся поцелуем ее руки, закрепляя свое владение по обычаю ее народа.

Потом начались поздравления и подарки. Каждая аманская семья стремилась поздравить приемную дочь принцессы. Многие сопровождали подарок прочувственной речью, а то и песней. Таким образом вручение даров растянулось на несколько часов.

После вручения даров радостные взбудораженные гости направились в танцевальный зал, а Зобейда немедленно отослала молодых в приготовленную шустрой Джанной опочивальню. Носилки с невестой несли одетые в праздничные алые шаровары сифары, а жениха — его друзья и дальние родственники. Сам Орамазад ильдур Азилла держал рукоять носилок в виде лежащей дикой кошки.

Стоило молодым покинуть зал, как сваха устремилась в кабинет: чтобы упаковать запись свадебной церемонии в термопакет и отправить дону Авимеде. Запись придет на кордианский флагман сразу после того, как посол обнаружит пустую клетку.

Оставшись наедине, Даут и Марисоль ужасно стеснялись друг друга. Их одновременно доставили в покои, осыпали цветочными лепестками и шариками из ароматических смесей, вознося хвалу Трем Первым. Напоследок Зобейда поцеловала жениха в щеку и прошептала ему короткое наставление. Марисоль наставляла Амина:

— Будь счастлива, сестренка! — прошептала она, и спальня опустела.

Марисоль огляделась: комната была раз в пять больше ее каюты на флагмане. Стены терялись под тонкой вязью гибких лиановидных растений. Новенькая двуспальная кровать, снабженная положенными для корабельных коек ремнями и подушками, притягивала ее взор.

На столике рядом с кроватью стоял поднос с едой. Рядом лежал узелок с вещами Марисоль. В изножье обнаружились простые новые кафтаны, полотенца и мелкие, но ценные сувениры от романтичной Джанны. На одежде для невесты лежала роза без шипов, а на одежде жениха — плитка шоколада.

Даут подождал, пока невеста бегло осмотрит каюту, потом шагнул к ней, взял за руку и потянул к кровати. Благородная донья вздрогнула и попыталась остаться на месте.

— Не бойся, моя Икбаль, — попросил Даут, останавливаясь и заглядывая в прекрасные голубые глаза. — Госпожа Зобейда сказала, что тебе нужно есть часто и понемногу. Позволишь ли тебя накормить?

Марисоль смирно шагнула к кровати — приборов на подносе не было. Пока девушка старалась взять себя в руки и взглянуть законному мужу в глаза, Даут усадил ее на кровать и поднес к губам первый кусочек.

— Ешь, моя Икбаль.

Через полчаса Марисоль расслабилась и наелась. Тогда жених предложил ей принять ванну:

— Пойдем, я помогу тебе включить воду и покажу тебе подарок госпожи Улуф, она первая сообразила, что у меня нет женских благовоний.

Ласково приобнимая усталую невесту, Даут проводил ее в ванну, вручил коробку с шампунями, гелями, кремами и прочими женскими штучками, ароматизированными апельсином. Затем включил воду и оставил одну.

Глава 19

Марисоль была поражена оборудованием и размерами санитарного блока. Стандартная душевая кабина каким-то хитроумным способом опускала полукруглую прозрачную стенку, и это «корыто» превращалось в удобную, хотя и не слишком глубокую ванну.

В одиночестве ей опять стало страшно. Казалось, в любой момент из-за угла появится дон Авимеда с подписанным решением Совета донов в руках. Марисоль спрятала все еще благоухающие розовым маслом волосы под пластиковую шапочку и быстро вымылась, поглядывая на дверь. Выбравшись из воды, сразу надела новенький кафтан и на дрожащих ногах вернулась в спальню.

Даут сидел в кресле. Очевидно он тоже принял душ и теперь нежно смотрел на Марисоль, растерянно ероша рукой влажные волосы.

— Присядешь? — спросил он.

Девушка кивнула и направилась ко второму креслу, но мужчина перехватил ее и мягко притянул к себе.

— Не бойся. Ты мерзнешь, я только хочу тебя согреть, — с этими словами Даут усадил жену к себе на колени. Дохнув влажным теплом на изгиб нежной девичьей шеи, спросил: — Тебе страшно?

— Да, — честно ответила Марисоль, не видя смысла в пустом кокетстве и гордости. — Я все еще боюсь дона Авимеду. Боюсь узнать, что тетя перестала поддерживать моих родных. — Спазм сжал горло девушки.

Даут молча прижал ее чуть сильнее и негромко заговорил. Пока Марисоль вручали украшения, госпожа Зобейда кратко рассказала жениху об откупе. Так что теперь он развеивал страхи юной супруги, а заодно обнимал ее, легко-легко касался поцелуями тонкой белой кожи и бережно сдвигал легкую ткань, обнажая ровно столько, сколько можно увидеть в декольте вечернего платья.

Марисоль, вначале притихшая испуганной мышкой, неожиданно почувствовала, как отступают ее страхи. Горячая струйка, пробежавшая внутри, растеклась по телу апельсиновым сиропом.

Если вначале девушка прижималась к супругу в поисках защиты, то теперь ей хотелось просто коснуться его, ощутить жар крепкого сухощавого тела, поймать губами стон:

— Икбаль!