Восточные славяне накануне государственности

Выводы Шахматова были решительно оспорены Е.Ф. Карским, указавшим на слабость подобной аргументации: «Не думаю, чтобы они действительно были ляшского происхождения: язык их чисто русский, быт и поэзия тоже; одно дзеканье связывает их с ляхами, да и то только радимичей, но дзеканье свойственно и другим белорусам дреговичского и кривичского происхождения; кроме того, оно не повсеместно у радимичей и не совсем совпадает с польским: у поляков дзеканье имеет несколько шипящий характер, чего нет у белорусов. Кроме того, трудно доказать древность этого явления. Вероятнее всего, выражение «радимичи бо и вятичи от ляхов» следует понимать в географическом смысле – как жившие вместе с ляхами. Что они были не ляхи, видно и из их переселения далеко на восток. Причиной такого переселения было, вероятно, размножение поляков на Средней Висле, дреговичей на Припяти, волынян с юга и литовцев с севера» (Карский 1903: 71–72).

Пониманию летописного «от ляхов» как «в соседстве с ляхами», предложенному Л. Нидерле и Е.Ф. Карским, противоречит фраза «Бяста бо два брата в Лясех», которая означает, что летописец мыслил Радима, Вятко и их рода выходцами именно непосредственно из ляшских земель.

Б.А. Рыбаков, не обнаружив в материальной культуре радимичей никаких западнославянских черт, выдвинул оригинальную гипотезу возникновения сообщаемого летописью предания. Выражение «от ляхов» могло принадлежать летописцу эпохи Ярослава Мудрого, знавшему легенду о том, что радимичи и вятичи происходят от легендарных предков Радима и Вятко. Когда в 981 г. состоялся поход русских войск на «ляхов» (на «Червень и ины грады»), они проходили у Перемышля мимо города Радимин, где слышали о брате святого Войтеха, гнезненском епископе Радиме. Через три года они ходили на радимичей, что и вызвало у них соответствующие ассоциации. Так под пером летописца родилось представление о ляшском происхождении радимичей, а поскольку Радим и Вятко считались братьями, то и вятичам летописец приписал ляшское происхождение (Рыбаков 1932)[62].

В.В. Мавродин, констатировав, что «полонизмы в белорусском языке потомков радимичей объясняются скорее «неляшским» их происхождением, а тем, что они – потомки летописных радимичей – длительное время соседили с «ляхами» и находились под властью ополяченной Литвы и Польши в течение ряда столетий» и что археологические материалы говорят об автохтонности радимичей, сочувственно излагает гипотезу Б.А. Рыбакова (Мавродин 1945: 96–97).

По мнению П.Н. Третьякова, «археологические данные, свидетельствующие об автохтонности обеих племенных групп (радимичей и вятичей. – М.Ж.)… полностью опровергают достоверность этого рассказа (о «ляшском» происхождении радимичей и вятичей. – М.Ж.)». Касаясь приведённых выше доводов А.А. Шахматова, учёный писал: «Совершенно очевидно, что такое доказательство нельзя признать основательным. Появление «ляшских» элементов в языке белорусов является столь же естественным, как наличие западных особенностей в языке западных кривичей… Предками белорусского народа являлись, несомненно, не столько радимичи, сколько западные кривичи и дреговичи, занимавшие… основные области Белоруссии» (Третьяков 1953: 245).

Надо сказать, что звучавшие в литературе 30—50-х гг. XX в. утверждения об автохтонности археологической культуры радимичей, последующими исследованиями не подтвердились. Радимичи появились в местах своего обитания не ранее VIII–IX вв. (Седов 1982: 157), и их культура не является продолжением предшествовавших колочинских и тушемлинских традиций.