Восточные славяне накануне государственности

Лендзяне согласно приведенному выше сообщению девятой главы «Об управлении империей» проживали где-то в бассейне Днепра (на берегах водоемов, которые «впадают в реку Днепр»). В другом месте той же девятой главы Константин Багрянородный перечисляет все славинии Днепровского бассейна: «Зимний же и суровый образ жизни тех самых росов таков. Когда наступит ноябрь месяц, тотчас их архонты выходят со всеми росами из Киава (Киева. – М.Ж.) и отправляются в полюдия, что именуется «кружением», а именно – в Славинии вервианов (древлян. – М.Ж.), другувитов (дреговичей. – М.Ж.), кривичей, севериев (северян. – М.Ж.) и прочих славян, которые являются пактиотами (данниками. – М.Ж.) росов. Кормясь там в течение всей зимы, они снова, начиная с апреля, когда растает лед на реке Днепр, возвращаются в Киав. Потом так же, как было рассказано, взяв свои моноксилы (купленные у лендзян и других славян. – М.Ж.), они оснащают [их] и отправляются в Романию (Византию. – М.Ж.)» (Константин Багрянородный 1991: 50–51).

В этом пассаже перечислены по именам все известные нам славинии Днепровского бассейна, кроме радимичей и полян. Его сопоставление с фрагментом о лендзянах, живущих на берегах впадающих в Днепр «водоемов», неминуемо приводит нас к тому, что именем лендзяне у Константина Багрянородного обозначено одно из этих двух «племен».

Вариант с полянами[70] можно отвергнуть по следующим причинам:

1. Не вдаваясь ни в какие дискуссии о происхождении руси, совершенно очевидно, что «росы» Константина Багрянородного – это киевская община как таковая, выступающая коллективным экзоэксплуататором покоренных восточноевропейских славиний, объединившая как пришедших с севера варягов, так и полян («Поляне яже ныне зовомая русь», – констатирует летописец: ПСРЛ. I: 25–26; ПСРЛ. II: 18), поставлявших киевским князьям основной воинский контингент.

И.Я. Фроянов справедливо констатировал: «В своей политике подчинения восточнославянских племен Рюриковичи опирались в первую очередь на воев… Для покорения и обложения данью древлян, северян, радимичей и прочих князья нуждались в более мощных военных соединениях, нежели дружина» (Фроянов 1980: 190).

Никакая княжеская дружина не смогла бы завоевать и держать в подчинении славинии. Только массовое народное войско Киевщины было способно решить задачу покорения Восточной Европы. Завоевания киевских князей – это результат действий не только князей и их дружин, а и рядовых полян, объединенных в ополчение. Соответственно, и дани с покоренных славиний шли не только князю и его дружине, но всей киевской полянской общине (ср. сообщения летописей о дани, выплачиваемой Византией не только князю с дружинниками, но и целым русским городам (ПСРЛ. I: 31, 49; ПСРЛ. II: 22, 37); о распределении древлянской дани между Киевом и Вышгородом (ПСРЛ. I: 60; ПСРЛ. II: 48) и т. д.).

2. Радимичи в летописях дважды прямо связываются с ляхами, в то время как днепровские поляне в летописях с ляхами не сближаются ни разу. Наличие «племени» полян также и в Польше само по себе мало о чем говорит, поскольку повторяемость названий – характерная черта славянской этнонимии.

3. Имя ляхи/лендзяне, вероятно, несет в себе некоторый негативный оттенок, напоминая тем, кого так называют, что они новоселы на своей земле, поэтому выступает оно преимущественно в качестве экзоэтнонима. По словам О.Н. Трубачева, «наличие земледельческой идеологии у праславян доказывается также употреблением у них ранних племенных названий земледельческого происхождения, ср. пару этнонимов *pol’ane – *lędjane, первый из которых был самоназванием части западных славян (восточнославянское употребление здесь опускаем), а второй – прозвищем, которое древним полякам дали соседи. Оба названия производны от понятий, связанных с землей: *роl’апе – «жители полей», a *lędjane – «жители целинных земель» (от *lędo, *lęda — «целина, необработанная земля»). Из них особенно интересно последнее: кличка, данная соседями, напоминает полянам-полякам, что они новоселы на своей земле. Как пишет исследователь проблемы, «назва лях– (або інша похідна форма від *lęden-) ніколи не була засвідчена в джерелах як самоозначення для пізніших поляків» (Трубачев 2002: 234, 286).