Восточный вал

Зомбарт вошел не спеша, той особой, полустроевой-полушаркающей походкой, которую трудно было скопировать, но которая сразу же бросалась в глаза и запоминалась – то есть походкой Гитлера.

Сидя в кресле, за высоким – в венецианском стиле, с витыми ножками – столом, Скорцени краем глаза наблюдал за Гиммлером и Кальтенбруннером. Если рейхсфюрер еще нашел в себе силу воли подавить удивление и инстинктивное желание тотчас же подхватиться, то обергруппенфюрер все же подался вперед, и даже приподнялся, одновременно отодвигая подальше от себя, туда, к камину, бутылку вина. И, лишь встретившись взглядом со Скорцени и как бы спросив его: «Так все же: это фюрер или его двойник?», Кальтенбруннер замялся, нервно прочистил охрипшее горло и вновь опустился в кресло.

– Прекрасно выглядите, господин Зомбарт, – заговорил Гиммлер, явно пытаясь взять инициативу в свои руки. Очевидно, опасался, как бы на присутствующих не начал воздействовать магнетизм внешности фюрера.

Зомбарт молча кивнул и уселся в кресло по ту сторону стола. Теперь все выглядело так, как если бы они, все трое, действительно оказались в кабинете фюрера, в одной из его ставок. Несколько минут Гиммлер и Кальтенбруннер придирчиво, и в то же время с некоторой опаской, рассматривали Имперскую Тень.

– Известно ли вам что-либо об особом лагере СС, именуемом «Регенвурмлагерем», мой… унтерштурмфюрер Зомбарт, – вовремя спохватился Гиммлер.

– Мне удобнее будет вести себя, как подобает Адольфу Гитлеру? – жестко поинтересовался Зомбарт. – Или же согласимся с некоторыми условностями поведения двойника?

– С «некоторыми условностями двойника», – как-то слишком уж поспешно подтвердил Гиммлер.

– В таком случае вы, господин Скорцени, должны учитывать, что от меня требуется соблюдать некоторые условности двойника.

– Извините, мой фюрер: наши зрители пока что не готовы к восприятию вашего шокирующего таланта, – артистично улыбнулся Скорцени.

– Вот именно: публика не готова, – ехидно ухмыльнулся Гиммлер. Принимать предложенные обер-диверсантом рейха правила игры явно мешало само его присутствие здесь, его ироническая настроенность. Точно так же, как Имперской Тени мешало присутствие здесь рейхсфюрера СС. – Тем не менее, занавес уже поднят. Итак, речь идет о «Регенвурмлагере», именуемом еще «СС-Франконией».

– Кое-что о базе «СС-Франкония» мне уже действительно известно. Но лишь в общих чертах.

– В каких именно?

– Огромный подземный лагерь. Собственно, город, способный вместить около дивизии СС, со всеми службами обеспечения; десятки тысяч военнопленных, а также несколько тысяч вольнонаемных строительных рабочих и обслуживающего персонала.

– Вам уже приходилось бывать там?

– Приходилось. Мы совершали секретную инспекционную поездку вместе с Герингом и Борманом. Это было в тридцать седьмом году.

– В тридцать седьмом? Вы не перепутали даты.

– Не перепутал, я прекрасно помню эту поездку.

– Вы летали туда на самолете?

Скорцени сразу же уловил, что это уже не экзаменационный вопрос. Гиммлер не знал или уже не помнил, о такой поездке, поэтому сведения Великого Зомби его заинтересовали.

– Секретность этой поездки в том и заключалась, что мы доехали до «Регенвурмлагеря» по подземной железной дороге, о существовании которой знают теперь всего лишь несколько человек[45]. Да и на Библии готовы поклясться, что понятия не имеют ни о какой подземной дороге от берлинского метро до «Регенвурмлагеря», поскольку таковой вообще не существует. Как не существует и самого «Регенвурмлагеря». Сейчас дорога эта строжайше засекречена, а подступы к ней тщательно замаскированы и заминированы.

«Начало неплохое», – подумал Скорцени, наблюдая за поведением, жестами и манерой речи Зомбарта.

Перед ними сидел истинный фюрер. Да, лицо у нынешнего, издерганного неудачами на фронтах и болезнями, Гитлера чуть худощавее, морщинистее и нервнее, однако заметить это способен разве что человек, ежедневно общающийся с фюрером и очень близко знающий его. Тем более что Гитлер принадлежал к тем холерическим натурам, которые способны поразительно изменить свой облик, в зависимости от настроения и состояния духа.

Впрочем, после нескольких дней пребывания в подземелье, лицо Имперской Тени обретет тот же пепельно-серый оттенок полумертвеца, которым уже сейчас поражает многих сам Гитлер.

– И как вы оцениваете появление подобного лагеря? – Задавая этот вопрос, Гиммлер явно решил чуть пошире взглянуть на интеллектуальные возможности лжефюрера, его умение входить в роль.

– Считаю, что он ровным счетом ничего не стоит, – нервно взорвался Имперская Тень, с явным отвращением помахав перед собой дрожащими руками с широко растопыренными пальцами. – Уже хотя бы потому, что кому-то пришло в голову начать его строительство в Польше.

– В Силезии, – уточнил Кальтенбруннер, но слишком уж невнятно, как бы про себя.