Восточный вал

– Не уверен. Но знаю, что кроме Крайза в лаборатории работает главный специалист, а также целый штат всех прочих специалистов. В том числе из Африки, Гаити и Тибета. По крайней мере, так следует из рапорта бывшего коменданта «Регенвурмлагеря» штандартенфюрера – тоже бывшего – Овербека. Этот рапорт имеется в досье.

– И за что его, этого бывшего, хотели расстрелять?

– Не только хотели, но и расстреляли.

Скорцени прокашлялся и промолчал. Он забыл, что так и не раскрыл тайны псевдонима «Центурион», под которым скрывался Овербек в роли командира взвода зомби-воинов.

– В чем его официально обвиняли?

– Судя по всему, он попросту свихнулся.

– Да-да, кажется, что-то припоминаю. Мы ведь занимались им. Хорошо, оставьте эти бумажки, постараюсь трепетно вникнуть в суть изложенного в них. А относительно того, что свихнулся… Стоит ли удивляться, Родль: в подземелье, в кругу чудовищ и призраков, ощущая, что и сам ты уже не что иное, как призрак и чудовище?..

– Что вполне понятно…

«Чем только ни приходится заниматься, в то время когда на всех фронтах идут сражения и везде найдется работа диверсантам», – помассажировал болезненно пульсирующие виски Скорцени, чувствуя, что не мешало бы немного развеяться. Где угодно, хоть на вершине Абруццо.

– Я свободен, господин штурмбанфюрер?

– Признайтесь, Родль, что ведь вы тоже никогда не бывали в подземельях «Лагеря дождевого червя»?

– Не имел удовольствия.

– Тем не менее, не проявляете к ним абсолютно никакого интереса, – упрекнул его Скорцени.

– Никакого, – и Родль молитвенно перевел взор на потолок, обращаясь к Господу с молитвой удержать его шефа от паломничества в «Лабораторию призраков».

– Это вы, Родль, напрасно: к делам и душам диверсантов Господь во все века оставался абсолютно равнодушным, – уловил его настроение штурмбанфюрер. – Как и вы – к делам «Регенвурмлагеря».

– На когда прикажете планировать вашу поездку? – не стал Родль ни оправдываться, ни задавать лишних вопросов.

23

Отыскав едва заметную просеку, самолет связи резко пошел на снижение, погружаясь в голубовато-зеленое чрево лесного бора. На самом деле эта просека была взлетно-посадочной полосой затерянного посреди большого лесного массива аэродрома, значительная часть которого, в том числе и выдолбленные в каменистых холмах ангары, была замаскирована сетью. И лишь очень немногие из авиаторов знали, что из одного из ангаров тщательно замаскированный вход ведет в подземный мир «СС-Франконии», тоннели которой пролегли под всей территорией аэродрома.

– Вам не кажется, Родль, что последние обитатели этого объекта покинули его еще месяц назад? – спросил Скорцени, выходя из машины вслед за адъютантом.

– Ничего удивительного: аэродром принадлежит «Регенвурмлагерю», а всякое появление на свет божий его «дождевым червям» противопоказано. И вообще, это уже рейх в рейхе. Кстати, а вот и самые достойные из его представителей…

Скорцени с любопытством взглянул на появившихся из тщательно замаскированного блиндажа солдат аэродромной обслуги. Одетые в зеленые маскхалаты, увешанные сосновыми веточками, они поспешно, не обращая внимания на прилетевших, устанавливали на полосе бутафорские сосенки, произраставшие из небольших деревянных ящиков. Судя по всему, полоса освобождалась лишь на время приема очередного самолета, чтобы затем вновь исчезнуть под плантацией сосенок и прочей растительности.

– Вы не правы, Родль, к мерам секретности здесь относятся значительно серьезнее, нежели мы с вами предполагали.

– На сей раз позвольте не согласиться, – возразил Родль, давно привыкший к тому, что везде и всегда неправ. Ибо такова его адъютантская судьба.

Скорцени непонимающе уставился на него.

– Если бы все это действительно задумывалось всерьез, то и подземелья «Регенвурмлагеря», и этот аэродром-призрак под кодовым названием «Призрак-зет», создавались бы не на территории Польши, а по ту сторону Одера, в Германии.

Обер-диверсант рейха задумчиво кивнул. Он провел взглядом постепенно скрывающийся, вначале под маскировочной сетью, а затем и в ангаре «физелер-шторьх» и лишь потом заметил появившихся чуть в стороне от него, из скалы-дота, троих офицеров.

– Как только я начинаю предаваться вашему пессимизму, гауптштурмфюрер, тотчас же вспоминаю, где располагается бункер «Вольфшанце». Не говоря уже о главной полевой ставке фюрера «Верфольфе». Что поделаешь, в сорок первом карта Европы, как и весь мир, виделись несколько по-иному.

– Вот в чем труднее всего будет убедить наших потомков! Они-то будут воспринимать географическую карту таковой, каковой она есть на самом деле.

– Каковой мы ее начертим, Родль, – сурово уточнил Скорцени. – Каковой мы ее… начертим.

Обер-диверсант ухмыльнулся той суровой, загадочной ухмылкой, которая заставляла умолкать даже привыкшего ко всему адъютанта и, не спеша, двинулся в сторону встречающих. Это были комендант «Лагеря дождевых червей» бригаденфюрер фон Риттер, его адъютант Удо Вольраб, а третий, судя по его летному мундиру, мог оказаться начальником аэродрома.