Восторг

– В этом нет твоей вины…это все я, только я. – Мэлс постучала по столу. – Я просто… он бы хотел, чтобы я присматривала за тобой. Или кто-то еще.

– Так на него похоже. – Она медленно покачала головой. – Он всегда был старомоден, настоящий мужчина с очень традиционными ценностями. Я любила его, поэтому позволила ему любить меня так, как он считал правильным.

– Но тебе это не было нужно, не так ли.

– Мне был нужен он. Я была очень счастлива с ним, – сказала ее мама с грустью в глазах. – Он принадлежал к тому типу мужчин, кто должен все контролировать, и я вышла за него и родила тебя, когда была молода. Но я выросла.

– С этим были… проблемы? – Боже, такой личный разговор.

Наступила долгая тишина.

– Я любила его, он – меня… и в итоге ничто этого не меняло.

– Мне так жаль.

– О чем?

– Что он умер и оставил тебя одну.

– Я не одна. У меня жизнь, полная друзей и любимых дел. И что волновало меня больше всего, так то, что это не происходит с тобой. Настало время тебе заниматься тем, чем хочешь, преуспеть в своем деле, избрать собственный путь. Именно так я поступила с твоим отцом… и была рада, что не колебалась, потому что мы с ним прожили почти тридцать счастливых лет. Ты заслуживаешь того же счастья, кого или что бы ты не любила, или где.

На глаза навернулись слезы.

– Не знаю, почему я поняла это только сейчас. Я журналист… должна была разобраться в основах своей жизни.

– Вещи не всегда так просты и понятны. – Ее мама протянула руку и накрыла ею ладонь Мэлс. – Последние несколько лет были очень тяжелыми. Но я строю свое место в этом мире… и думаю, тебе следует поступить так же.

– Ты, безусловно, права. – Мэлс смахнула слезы со щек и чуть засмеялась. – Знаешь, над чем я работала эти несколько месяцев?

– Расскажи.

– Статья о пропавших людях. Я ничего не узнала… просидев много часов за столом, глядя на статистику, выискивая источники, анализируя и пересматривая все, я приблизилась к сути не больше, чем другие журналисты.

– Может, однажды ты найдешь ответы?

Мэлс встретила взгляд матери.

– Думаю, вместо этого мне стоило посмотреть в зеркало. Это прозвучит странно, но… с тех пор, как он умер, я потерялась в собственной жизни. Не знаю, есть ли в этом смысл?

– Конечно. Вы были как две капли воды… уверена, ты это знаешь, но он очень гордился тобой.

– Забавно… в детстве я всегда гадала, предпочел бы он мне сына.

– О, нет, что ты. Он хотел тебя. Он часто говорил, что ты была для него идеальным ребенком. Ты делала его гордым и счастливым, как никто другой, и это одна из главных вещей, за что я любила его. Связь между отцом и дочерью так важна, я знаю. Я была папенькиной дочкой… и хотела для тебя того же, что у вас с ним и было. Я жалею лишь о том, что вам не было отведено больше времени.

– Боже, мам, я люблю тебя. – Мэлс вскочила со стула и подошла к матери. Упав на колени, она обняла женщину. – Я так сильно тебя люблю.

Почувствовав, что ее обняли в ответ, Мэлс подумала, что изо всех дней, когда она нуждалась в этом, сегодня – самый подходящий.

Находясь в залитой солнечным светом кухне, в объятиях матери, Мэлс и подумать не могла, что поймет, осознает, что отец был не единственным замечательным человеком в семье – и у нее возникло ужасное чувство, что если бы он не умер, этот момент мог никогда не наступить.

Как здесь не задуматься о том, что Господь не закрывает дверь, не открыв при этом окно.

Мэлс отстранилась и вновь вытерла под глазами.

– Что ж. Ну и дела.

– Твой отец так говорил, – улыбнулась ее мама.

– Он был добр к тебе так же, как и ко мне?

– Был таким же прекрасным человеком. Твой отец – один на миллион, и его смерть этого не изменила. Никогда не изменит.

Мэлс встала на ноги.

– Я, эм, недавно сварила кофе. Хочешь?

– Да, пожалуйста.

Развернувшись к кофеварке и конторке, Мэлс подумала, что, по крайней мере, не все потеряно. Как бы она ни сокрушалась о Матиасе, это предоставило ей толику мира.

И заставило задуматься о ее нынешнем положении.

Она, может, и не нашла всех пропавших без вести, но наконец обрела себя в этой жизни.

Глава 47

В центре города, в гостинице «Мариот», Эдриан из первого ряда наблюдал, как уходит журналистка: сидя в коридоре, он смотрел, как женщина вышла из номера Матиаса, ее походка, говорившая «я сваливаю отсюда», явно указывала на то, что она не была счастливым постояльцем.

Ииииии пистолет в ее руке – еще одна неопровержимая улика.

Похоже, Эд пожертвовал своей половой жизнью зря.

Когда она зашла в лифт, Эдриан захотел вскочить на ноги… и впервые в жизни у него не получилось моментально принять вертикальное положение.

Его тело просто отказывалось верно функционировать, боль в коленях замедляла его, отсутствие глубинного восприятия создавало проблемы с равновесием…

– Какого черта с тобой происходит?

Эд обернулся налево. Джим появился во всей своей красе – или, в этом случае, во всем своем занудстве. Парень выглядел так, словно его на заднице протащили через розовые кусты, волосы торчали в разные стороны, одежда помята, мешки под глазами были достаточно большими, чтобы вместить багаж семьи, собравшейся на отдых.