Вот и кончилось лето

— Если б он бабу Нюшу или maman тронул бы, я бы его убил бы несмотря ни на какого Еремеича, — буркнул я.

— Тогда бы ты в своем праве был бы, — пожал плечами лесник. — Никаких претензий…

— А так бы претензии были? — съязвил я.

— А так Еремеич мог тебе отомстить, — терпеливо ответил он. — И к нему претензий бы не было.

— А кто к нему бы претензии предъявил бы? — поинтересовался я.

— Разные… — уклонился от ответа лесник. — Мы от темы отошли.

Он улыбнулся.

— Рассказывай давай, зачем пришел?

Я выложил на стол нож.

— Вот. Василь Макарыч, — расскажешь мне про него что-нибудь?

Лесник ощутимо напрягся, встал, наклонился над ножом, рассматривая его, избегая даже касаться.

— Значит, дай мне его, — сказал он. — Из рук в руки. И скажи при этом «Даю на время, добровольно, без всякого умысла».

Он поднял взгляд на меня, пожал плечами и добавил:

— Только так…

Я взял в руки нож, протянул леснику:

— Даю на время добровольно без всякого умысла.

Василий Макарович взял его в руки, покрутил, нацепил на нос очки (я мысленно крякнул от удивления — колдун и в очках!), со всехсторон осмотрел лезвие, спросил:

— Ты не против, если я сниму эту пошлость?

Он щелкнул по наборной рукоятке.

— Я тебе нормальную рукоять поставлю, — добавил он. — Прямо сейчас.

Я согласно кивнул. Это ж здорово! Мне самому эта зэковская ручка не нравилась.

— Ну, тогда пошли.

Он повел меня на улицу. В дворе в сарае (тоже из сруба) Василий Макарович устроил мастерскую. На верстаке он ловко освободил нож от пластмассовых разноцветных дисков, из которых была собрана рукоять. Открыл дверцу стоящего рядом шкафа, и я ахнул от неожиданности и восторга. В шкафу на полках лежали ножи — всякие, от размера с мизинец до здоровых мачете, от узких до широченных. Все ножи были самоделками, кованными, ни одного покупного. Рядом лежали чехлы и ножны для них.

— Можно? — завороженно спросил я, показывая на шкаф. Лесник улыбнулся:

— Смотри. Можешь даже в руки взять. Они не заговорённые.

Я взял в руки один — тот самый, с узким острым лезвием не длиннее мизинца, покрутил в руке, потрогал пальцем остриё — класс! Взял другой, с тяжелый охотничий с широким лезвием… Третий — небольшой, то ли кинжал, то ли охотничий такой…

— Это финка, — пояснил лесник. Поразительно. Он даже не смотрел в мою сторону, занятый моим ножом, а как будто всё видел.

— Ладно, пойдем!

Мой нож обрел новую рукоять — из светлого полированного дерева. Но лесник не спешил его мне возвращать. Мы зашли к нему на террасу, где месяца два назад пили чай, уселись рядом на диван.

— Откуда он у тебя? — спросил лесник. Я рассказал: про драку, не упоминая, где она произошла, про своё участие, в том числе с использованием заклинания Разума, про визит отца Фоги. Василий Макарович внимательно меня выслушал, не задавая вопросов.

— Ну, я могу тебе сказать, что это нож из заговоренного булата, — сообщил он потом, когда я закончил. — Нож выкован и заговорен ведьмаком, а не колдуном. Видишь разницу?

Он достал с поясных нож свой нож, показал мне. Его клинок выглядел темнее. Я взглянул через призму магии, хмыкнул. Разница была, что говорится, налицо: нож колдуна из черного стал темно-серый, а мой серебристо-зеленый и к тому же светился!

— Понял? — лесник усмехнулся. — Разница в том, что нож ведьмака заговорен иначе. Им можно убить даже нечисть.

— Кого? — не понял я.

— Нечисть! — повторил Василий Макарович. — Домовых, леших, водяника, лесовика, оборотня. Это всё считается нечистью. Есть еще нежить. Это мертвые — вампиры, вурдалаки, упыри, духи… Вот твой нож может убивать нечисть. Даже небольшая рана может вызвать у них достаточно неприятные последствия. Мой клинок, конечно, слабее… — задумчиво закончил он.

Он протянул мне мой нож обратно:

— Возвращаю хозяину добровольно, без всякого умысла!

Я взял нож в руку:

— А это?

Я воткнул нож в ладонь. Лезвие, как и прежде, пронзило ладонь без всякого вреда, вышло наружу. Я выдернул его, показал руку леснику.

— Вот это почему?

Лесник усмехнулся опять:

— Юноша, ты привязал его к себе, стал его хозяином. Он не может причинить тебе вреда. Только тот, кто тебя убьет или победит так, что ты сам признаешь свое поражение, станет новым хозяином клинка.

Он добавил:

— Это обычный заговор на клинок при ковке. Твоему клинку лет триста, не меньше. Выкован из метеоритного железа. Раньше бы сказали — небесного железа, мол, с того, что с неба упало, что боги послали. В сплаве есть значительная доля серебра. Не меньше трети, я полагаю. Еще на нём есть пара заговоров. Один — на отвод глаз, чтобы посторонние нож не видели. Второй не разберу, ведьмачий он, не колдовской. А больше, извини, сказать ничего не могу, я ж не ведьмак всё-таки.

Я сунул нож в ножны. Василий Макарович поднялся:

— Пойдем, покушаем!

Я не отказался.

Борщ со сметаной у лесника оказался изумительным. Я в один миг слопал полную тарелку. Кстати, тарелки Василий Макарович поставил на стол деревянные — то ли специально для меня, то ли всегда из них ел. Но в интерьер они тоже вписывались идеально.