Вот и кончилось лето

Я же наслаждался прогулкой. Лес словно делился со мной своей силой. Я вдыхал и выдыхал её. Это чувство было сродни тому, как я в Астрале прокачивал каналы, гоняя магическую энергию туда-сюда. Тело охватила приятная легкость. Само собой «включилось» магическое зрение. Причем оно каким-то образом совместилось с обычным. Я видел, как прежде, но если вдруг приглядывался к предмету, то начинал видеть и ауру, и внутренности, болячки… Вон у того громадного в три обхвата дуба, что впереди меня, в корнях, на глубине 5 метров, сгустилась какая-то чернота, светящаяся мертвенным светом. Лесной великан медленно умирал. Неведомая чернота тянула все соки. По корням, стволу, крупным ветвям были видны её паутинки-метастазы.

Нет, дуб еще протянет лет 10, может, и все 20. Но, увы, он всё равно умирал.

Я подошел ближе, вгляделся под корни, в черноту. В самом низу блеснуло красно-золотым цветом непонятное зарево.

Я тронул шершавую кору лесного великана. Возможно, мне показалось, но дуб словно потянулся ко мне, прося о помощи. Я замер. Нет, всё-таки, наверное, показалось.

Тем не менее, я присел, тронул ствол у основания, у самой земли. Руке стало щекотно, ладонь охватило приятной теплотой. Казалось, что дерево поздоровалось со мной.

В конце концов, почему бы и нет?

Я направил внутрь, в глубину, в самую черноту, скопившуюся между корней, импульс «мертвой» силы — мертвое против мертвых, как учил наставник. С учетом того, что ситуация была насквозь мне незнакома, я вложил в импульс достаточно много силы. Тому духу на кладбище с месяц назад досталось гораздо меньше.

Чернота сразу съежилась, скукожилась. Её отростки с корней, со ствола стали уменьшаться, таять на глазах. Я выпустил еще импульс. Чернота сжалась в комок и вдруг словно взорвалась брызгами и пропала.

Внутри внизу под корнями осталось только красно-золотистое нечто. Почему-то я подумал, что это для дерева совершенно не опасно.

Я встал, разминая слегка затекшие ноги.

— Кто ж ты такой есть-то, парень?

Меня словно подбросило от неожиданности. Я развернулся. Передо мной стоял лохматый бородатый до такой степени, что не видно лица, старичок ростом мне в пояс, одетый в старую синюю телогрейку и потрепанную армейскую шапку-ушанку.

— Блин! — в сердцах выругался я. — Вот не надо так пугать! Аж сердце ёкнуло!

Старичок засмеялся.

— Тебя напугаешь! Ты вон чаровник какой — то ли колдун, то ли ведьмак. Не разберу никак! И с вековым проклятьем вона как справился ловко!

— С чем? — не понял я.

— С проклятьем, — тоном, словно объяснял неразумному, сказал старичок. — Клад там зарыт был, а сверху на него дубок посадили. И проклятье наложили. Если вдруг кто чужой найдет. Спало оно, почитай, две сотни лет. А тут вдруг отчего-то проснулось.

Старичок помолчал, пожевал губами.

— Дерево вылечил, выходит. Да как ловко-то!

— А ты сам-то, дедушка, кто будешь? — поинтересовался я. Старичок хотел мне ответить, но тут раздался глухой звериный рык и следом за ним два отчаянных женских вопля. Я замер, затем сорвался в сторону этих самых воплей.

— Охти мне, беда! — услышал я сзади старичка. — Мишутка опять раздухарился!

— Убью нафиг! — рявкнул я на бегу. — И съем, блин!

Метров через двадцать я напоролся на бабку и maman, которые сломя голову неслись обратно из леса в сторону реки. За ними, рыча, брызгая слюной, гнался бурый медведь. Ну, не то чтобы совсем огромный, но и не маленький. Если на задние лапы поднимется, уж точно на голову выше меня окажется. И зубищи у него были ого-го какие!

Баба Нюша неслась в мою сторону, maman отставала. Их выручало то, что они несли напролом, не разбирая дороги. А медведь бежал как-то странно, почему-то аккуратно огибая препятствия в виде кустов, пней и поваленных деревьев. Мишка уже был совсем недалеко от maman, когда я встал с ней рядом. Бабка пробежала мимо. Maman ухватила меня за руку — я-то ведь стоял на пути взбешенной «зверюшки», уже готовый ударить «хлыстом». Нет, ну, а что? И будет у мишки инфаркт с инсультом да плюс паралич всего тела. А у меня коврик под ноги из медвежьей шкуры! Я выдернул руку.

— Не убивай мишку! — пронзительно завопил старичок.

— Блин! — в очередной раз выругался я. — А что с ним делать?! Что?!

Медведь был уже метрах в пяти от меня, когда я швырнул в него конструктом «ночного кошмара», причем, вложил в это заклинание силы на порядок больше, чем полагалось, от души!

Медведь оказался тоже человеком. В смысле, вполне разумным существом, и отреагировал на заклинание, состоящее из основ магии Разума и Жизни, как реагировали все нормальные люди. Он остановился, как вкопанный, прямо передо мной, присев на задницу и пропахав передними лапами неплохой такой тормозной путь — ни дать, ни взять — колею. И обосрался. Я вживую узнал, что такое «медвежья болезнь». Казалось, что от этой вони заслезятся глаза.