Вот и лето прошло...

Вообще-то Степа не курил. Ни в школе, ни в университете. Но вот на работе… На работе все были обязаны присутствовать на своих рабочих местах. Пусть при этом, не скроем, — а если и скроем, вы это все равно уже заметили, — они бездельничали, но бездельничать дозволялось именно и только на рабочем месте. С этим было строго: месткомовская легкая кавалерия бдительно фиксировала в начале, в конце и даже устраивала внезапные облавы в середине рабочего дня, проверяя наличие присутствия тружеников за столами, досками или арифмометрами. И единственной уважительной причиной, по которой позволялось отлучиться, была одна — выйти покурить. Вот почему закуривали и прежде некурящие. Вот отчего закурил и Степа.

Помните, дорогие курящие читатели, эти грязные, заплеванные, прямо скажем, антисанитарные закутки курилок прошлых лет? Если помните, забудьте о них! Сегодня все иное, сегодня в необоримом триумфе эмансипации женщины закурили наравне с мужчинами. Нет, они даже переплюнули… то есть перекурили мужчин. И с приходом женщин в курилку она чудесно преобразовалась. Появились изящные пепельницы, удобные диванчики, скромные зеркала… А недавно созданные женсоветы уже добиваются от администрации усиленной вентиляции курилок и вывешивание плаката «Минздрав СССР предупреждает: курение опасно для Вашего здоровья».

Именно в такую — современную, комфортабельную — курилку и ввел Автор нашего Степу. Помещение было полно и гудело, как небольшой вокзал. Каждый о своем. Женщины, сбившись в единую могучую кучку, толковали о модах, детях и здоровье. Мужчины же разбились на две подгруппы: большую и шумную — болельщиков футбола и хоккея, меньшую и тихую — игроков блиц-турнира в карманные шахматы.

Степа остановился на пороге, достал сигареты, неумело прикурил, сломав три спички, глубоко затянулся и надолго закашлялся. Степе мучительно хотелось общаться. Общаться на равных с этими взрослыми, интересными, умудренными опытом жизни и работы людьми. Вот только с чего, с кого начать? К женщинам Степа, конечно, не пошел, он выбрал группу болельщиков, перебивавших друг дружку нервными криками:

— И тут Марадона получает мяч, обводит одного, другого, третьего…

— Пятого, десятого! Да никого он не обводил!

— Точно, просто плюнул метров с тридцати в девятку!

— Какую девятку? Ты хоть матч-то глядел?

— Я-то да, а ты-то?

— Ну! Сразу после «Спокойной ночи, малыши!».

— Вот и ложился б с малышами, раз ни фига не смыслишь в футболе!

Степа слушал их, слушал — и робко встрял:

— Говорят, сокращение будет…

Все обернулись к нему, осмысливая сказанное.

— Как? — удивился Степанбаев. — Опять в высшей лиге?

— Ты где это слыхал? — уточнил Степанюк.

— А копировщицы говорили: ожидается сокращение штатов, — пояснил Степа.

Болельщики облегченно рассмеялись. Не потому, конечно, что болельщиков вовсе не волновала замаячившая во всей этой перестройке угроза сокращения штатов. Еще как волновала! Правда, философски мыслящий Степанбаев утешал, что, согласно великому закону сохранения материи, если в одном месте чего и сократится, то в другом наверняка то же самое и прибавится. Но это было довольно туманным утешением, и о сокращении штатов говорили обеспокоенно. Однако надо же знать, когда и где! Всему свое место, здесь люди вовсе о другом беседуют, а он — про сокращение…

— Знаешь, малец, — подсказал Степе старик Степанюк, — шел бы ты лучше к тем дядям.

И указал в сторону молчаливых курильщиков, сосредоточившихся на карманных шахматах. Степа покорно направился туда.

— Шах, уважаемый! — сообщил партнеру Степанчику долговязый и тощий, с бородой а-ля Курчатов, ученый-математик крупного масштаба товарищ Степандау.

— А мы в стороночку, Эдуард Степанович, в стороночку, — отошел королем Степанчик.

— А вам снова — шах!

— А мы — в другую стороночку!

Тут к ним подошел Степа и брякнул в святой надежде попасть в струю:

— Вчера Марадона получил мяч, обвел одного, другого, третьего…

Шахматисты восприняли эту весть с тем же изумлением, с каким футбольные болельщики — весть о сокращении. И Степа огорченно умолк.

А Степандау вдруг резко спрятал сигарету за спину — в курилке появилась Лидочка. Она подошла к нему и молча протянула руку.

— Что вы, уважаемая? — забормотал ученый крупного масштаба. — Я тут совершенно случайно…

Лидочка продолжала молча и требовательно тянуть руку.

— Но поверьте, это явное недоразумение…

Лидочка не убирала руки. Ощутив ее непреклонность, Степандау достал из-за спины и отдал сигарету. Лидочка брезгливо швырнула ее в урну и с сознанием безупречно исполненного долга удалилась. Степандау уныло поплелся за ней.

— Эдуард Степанович, куда вы? — огорчился Степанчик. — Я ж вам еще не рассказал, как мне шеф зевнул ферзя!

— Потом, уважаемый, потом…

Степандау удалился за Лидочкой, и за неимением лучшего слушателя Степанчику пришлось изложить свой рассказ юному Степе. Что он и сделал, возбужденно размахивая руками.