Вот я

Дом Блохов. Лучше многих, но не самый лучший. Однако хорош. Хотя мог бы, возможно, быть и получше. Продуманные интерьеры, вполне практичные. Хорошая мебель в стиле шестидесятых, в основном с "Е-бэя" и "Этси". Кое-что из "Икеи" с крупными дополнениями (кожаные петли для штор, резные фасады шкафчиков). Фотографии на стенах висят группами (место справедливо поделено между его и ее родственниками). Миндальная мука в стеклянном контейнере "Уильямс — Сонома" на столешнице из мыльного камня. Слишком красивая, чтобы использовать, духовка "Ле круазе доч" цвета парижская лазурь справа от широкой плиты "Лаканш", возможности которой попусту тратятся на вегетарианские чили. Книги — одни куплены, чтобы читать (или, по крайней мере, просматривать); другие — чтобы создавать впечатление очень особенного сорта очень многогранной любознательности; третьи, как двухтомное издание "Человека без свойств" в картонном футляре, ради красивых корешков. Ацетат гидрокортизона в суппозиториях под стопкой "Нью-Йоркеров" в среднем ящике медицинской аптечки. Вибратор, спрятанный в туфлю высоко на верхней полке. Книги о холокосте позади книг не о холокосте. И на кухонном косяке отметки роста сыновей.

Когда мне пришло время съезжать, я помедлил у этого косяка. Он был единственным предметом здесь, от которого я не мог отказаться. Куда там креслу "Папа беар" и такой же оттоманке. Куда там подсвечникам и лампам. Куда там "Слепому ботанику", рисунку, который мы купили вдвоем, — авторство приписывалось одному из моих любимцев, Бену Шану[23], чего доказать было нельзя. Куда там капризной орхидее. Однажды днем, пока Джулии не было, я взял отвертку с плоским жалом и с ее помощью отодрал косяк от стены, затем уложил его в "субару" вдоль салона (один конец уперся в стекло задней дверцы, второй в ветровое стекло) и перевез таблицу роста своих детей в новое жилище. Через две недели маляр, красивший его, покрыл косяк слоем краски. Я нанес черточки заново, изнасиловав свою никудышную память.