Вот Иуда, предающий Меня. Мотивы и смыслы евангельской драмы

Для чего ты допустил сатане вложить в сердце твое мысль солгать Духу Святому?

Абсолютно недвусмысленно дает понять, что такое поведение недопустимо, что Иуда перешагнул границу, за которой кончается и казначейство, и само апостольство, и надо немедленно с раскаянием возвращаться обратно.

Разговор у них совершенно точно не публичный: поэтому мне сейчас и приходится все это додумывать, а не из Евангелия списывать. Разумеется, Иисус не собирается Иуду обличать и позорить при всех. Да и наедине не будет. Где можно пощадить человеческое достоинство, там Христос его обязательно пощадит. Он открывает нам наши грехи не для того, чтобы покарать и заставить умереть от стыда, а для того, чтобы, увиденные нами, они стали бы нам противны, и мы бы обратились к Нему же за избавлением. Он хочет убрать все, что мешает человеку быть с Ним.

Христос не скажет ему в лицо: ты вор. Конечно же нет. Даже сейчас Он не отбирает у него казну и не передает другому. Есть решения необратимые, это — одно из таких. После такого Искариоту останется только уйти, а Он не хочет его ухода. Не хочет терять друга и ученика. Да, Иуда перегнул палку, но стоит ему одуматься, покаяться — и все будет прощено. Денежные вопросы — последнее, что должно разъединять Христа и Его апостола.

Все можно загладить покаянием. На отношении Иисуса к Иуде вся эта неприятная история никак не сказывается. Он его как любил, так и любит, и меньше, недостойнее в Его глазах друг не стал. Ошибся — исправь.

Всего-то следовало честно повиниться: «Занесло меня, прости, Равви», пойти раздать деньги и сделать выводы о том, что допустимо, а что нет. А уж о твоем душевном покое Учитель позаботится: скажет что-нибудь, что в мгновение ока освободит от давящего стыда, обнимет и окончательно сгладит происшедшее. Мол, иди уже, займись делом и больше не греши. Тем бы все и кончилось.

Но замечание Христа Иуда воспринимает болезненно. Заигравшись в рачительного казначея, он ставит ощущение себя хорошим и достойным в прямую зависимость от того, что он делает. И позиция Иисуса, ясная и недвусмысленная, дает ему понять и пережить очень неприятное чувство: в глазах Учителя он не так уж хорош и достоин. А его поступки, и решения, и взятая на себя ответственность достойны не похвалы, а порицания.

Привыкнув оценивать себя через свои поступки, он и Христу приписывает то же: не человек Ему ценен, а набор его действий. Одна из самых частых ошибок в отношениях с Богом.

Иисус говорит одно, а Иуда слышит совершенно другое. «Ты поступил неверно, исправься», — говорит Господь, а он слышит: «Ты дурен, ты плох».

И дальше все начинает ломаться.

Иуде нужно выбрать одно из двух: остаться хорошим и достойным в собственных глазах — или стать оправданным в глазах Христа; но для этого придется полностью отказаться от того, что, как он думал, дает ему преимущество перед прочими учениками. Значит, придется признать, что он был неправ, что его мысли и решения о том, как вести дела — неправильны, что он нехорош. Покаяться, возможно, понести наказание. Уж точно — положить казну к Его ногам, повинившись и отдавшись на Его суд.

А если Он решит передать казну другому — потерять все, что заслужил в глазах других за эти три года, потерять их уважение, снова упасть на низшую из ступеней, туда, где «галилеянин любит славу, а иудей — деньги». Это если Он вообще решит оставить при Себе.

Потому что если ты нехорош, то наказание может быть любым.

Это серьезный вызов. Требующий и любви, и доверия, и умения предаться Богу, ощутив Его оценку себя важнее собственной и Его решение о себе, каким бы оно ни было, правильнее своего. Лучше быть оправданным в Его глазах, нежели безупречным в своих собственных.

Иуда вполне был на это способен. Как и остальные Одиннадцать, он привык за эти годы «сверять» себя по Христу.

Но ему не захотелось.

Он делает выбор в пользу себя. В голове у него куча оправданий, разумных доводов и аргументов, и все они свидетельствуют о том, что он — прав, а Христос — нет. Очень тяжело покаяться в грехе, который сам ты считаешь не грехом, а важной и достойной частью себя, в грехе, через который сам себя определяешь и ощущаешь хорошим.

А если ты хорош и прав, то нехорош и неправ Тот, Кто тебя обвиняет. И когда-то, на заре времен, уже звучало из уст Господних: Ты хочешь ниспровергнуть суд Мой, обвинить Меня, чтобы оправдать себя? (Иов 40: 3)

У ветхозаветного Иова хватило ума этого не делать.

А Иуда закусывает удила.

Он бы, может, и не закусил — но происходят два события, которые подталкивают его к самому трагичному, самому страшному исходу.

Для чего ты допустил сатане вложить в сердце твое мысль солгать Духу Святому?