Вот холера! История болезней от сифилиса до проказы

Вообще, с дальнейшей судьбой Флеминг определялся странно. В 1901 году, выиграв право поступить в любое медицинское училище, Флеминг выбирал место учебы так: «В Лондоне двенадцать таких училищ, и жил я примерно на одинаковом отдалении от трех из них. Ни об одном из училищ я ничего не знал, но в составе ватерполистской команды Лондонского шотландского полка я когда-то играл против студентов «Святой Марии». И я поступил в училище при больнице Святой Марии». Дальше случайностей становилось еще больше.

В 1905 году Флеминг решил на всякий случай сдать экзамены на хирурга. Сдал и получил право писать после фамилии F.R.S.C. – «член Королевского хирургического колледжа». Но что делать дальше? Хирургия никогда не привлекала Александра, но и уплаченных за экзамен пяти фунтов было жалко! Логика истинно шотландская: чтобы деньги не оказались потраченными зря, придется уходить из alma mater.

На это раз счастливый случай звали сэр Алмрот Райт, он был руководителем бактериологической лаборатории в той же больнице святой Марии. Алмрот Райт был человеком очень незаурядным. Бактериологическую лабораторию при больнице он открыл в 1902 году, уже став автором вакцины от брюшного тифа и получив рыцарский титул. Чтобы «продавить» эту вакцину в качестве обязательной в британской армии, военный министр лорд Холдейн даже поспособствовал тому, чтобы сделать Райта рыцарем. При этом сам Райт терпеть не мог военных. Рассказывали даже, что однажды он пришел на военный парад лишь затем, чтобы буквально за шиворот вытащить участвовавшего в торжестве сотрудника лаборатории прямо из строя и заставить его заниматься делом.

Нередко он и ошибался, причем публично и по-крупному, за что даже получил прозвище Almroth Wrong (Алмрот Неправ, так как, напомним, что его фамилия wright означает «прав»). Еще один вариант издевательского прозвища – Almost Wright (Почти Прав). Райт заблуждался, например, насчет цинги: считал, что ее вызывают птомаины – алкалоиды гнилого мяса, а не дефицит витамина C. Еще более обсуждаемыми и осуждаемыми были антисуфражистские взгляды Райта. Он утверждал, что мозг женщины радикально отличается от мужского и не приспособлен к решению социальных вопросов и профессиональных задач.

В лаборатории Райта часто бывал Бернард Шоу, сделавший его прототипом некоторых своих персонажей. Дружил Райт и с Ильей Мечниковым. Запустив свою лабораторию на заре бактериологии, Райт собирал вокруг себя не просто сотрудников, а настоящих адептов. Одним из его преданных учеников стал доктор Фримен, который мечтал возродить при больнице стрелковый клуб, закрывшийся в начале ХХ века. Чувствуете? Снова случай: именно в связи с этим у Фримена возникла идея пригласить на работу Флеминга, лишь бы оставить столь выдающегося стрелка при больнице.

Так вот, у Райта появился еще один ученик, который проработал в этой бактериологической лаборатории полвека, до самой своей смерти. В те десятилетия начинался бум бактериологии и иммунологии. Первые открытия Коха, Беринга, Ру давали надежды на появление вакцин и сывороток «от всех болезней». Однако достаточно быстро выяснилось, что все далеко не так просто. Не все прививки и сыворотки работали, не всем они помогали, не со всеми возбудителями заболеваний удавалось справиться. Инфекции и не думали сдаваться, и требовались препараты, просто убивающие бактерии.

Во время Первой мировой войны Флеминг активно исследовал болезнетворные бактерии, изучал бактериальное заражение ран, на «искусственной ране» показал, что имеющиеся антисептики не способны обеззаразить ее полностью. Именно изучая раны и физиологические механизмы их защиты, в 1922 году Флеминг и Райт открыли в носовых выделениях некую субстанцию, которая «растворяла микробы». Опять же случайно. Рассказывают, что Флеминг просто чихнул на планшет с культурой бактерий. Они назвали ее лизоцим и выяснили, что этот белок выделяют человеческие лейкоциты. К сожалению, на роль «серебряной пули» лизоцим не подошел, поскольку он слишком быстро разрушался, но первый шаг к мечте был сделан.

Настоящее великое открытие снова произошло случайно, во многом благодаря неряшливости Флеминга. Он терпеть не мог убирать за собой, и после экспериментов лабораторную посуду мыли другие. Флеминг же, подобно Соне, Мартовскому Зайцу и Болванщику, на эту рутину не отвлекался, а искал для своих опытов то, что оставалось чистым, принимаясь за уборку лишь тогда, когда его стол загромождался полностью. Август 1928 года наш герой проводил с семьей и вернулся к работе 3 сентября, обнаружив, что на одном из планшетов со стафилококками завелась плесень. Культуры стафилококков исчезли, при этом все колонии плесени чувствовали себя совершенно нормально. «Проснувшись на рассвете, я, конечно, не планировал совершить революцию в медицине. Но, полагаю, что именно это я и сделал», – говорил он впоследствии.