Вот лучшее ученье!

В русском языке, как и в любом другом, есть готовые, как говорил Г.О. Винокур, правила на многие случаи жизни. Это воспроизводимые сочетания слов (или отдельные слова, тесно связанные с культурой), по мере необходимости извлекаемые из памяти. Так, в случае неожиданности мы говорим: Вот тебе, бабушка, и Юрьев день; при несогласии с позицией собеседника: Борис, ты не прав; школьникам и студентам, напутствуя их в новом учебном году, предлагаем грызть гранит науки. Любуясь парусными судами, вспоминаем: Белеет парус одинокий; в случае неудачи какого-либо мероприятия разводим руками: Хотели как лучше, а получилось как всегда.

Так же мы поступаем с «говорящими» именами и названиями. Не желающий учиться – Митрофанушка; город, в котором много каналов, – Венеция.

Для указанных выше воспроизводимых сочетаний слов мы предложили термин логоэпистема («зонтиковый» термин, объединяющий явления самого разного калибра – от слова до предложения или даже больше – по одному признаку: выражения такого типа являются следами языка в культуре или культуры в языке.

В современных русских текстах очень много логоэпистем.

Читаем заголовок статьи об установке в Москве возле Храма Христа Спасителя памятника Александру II («Комсомольская правда» от 08 апреля 2005 года): Памятник Александру II: одна голова хорошо, а две лучше. Из текста статьи выясняем, что на всякий случай для памятника были отлиты две головы, а после установки одна забракованная голова осталась в мастерской скульптора. Комментарий журналиста: «Да, с головами нехорошо получилось. И забраковали-то их за то, что у царя глаза слишком добрые оказались. Так нам рассказали сотрудники мастерской». И подпись под снимком неиспользованной головы: А глаза у него такие – добрые… за это голову и сняли. Как дальше может выглядеть ассоциативный процесс, стимулом для развития которого является эта подпись? Императора убили, сняли голову, убили дважды (разрушили памятник), а теперь вина заглаживается, плачем по волосам, снявши голову…

Логоэпистема одна голова хорошо, а две лучше призвана подчеркнуть тщательный подбор вариантов головы для памятника. Слишком добрые глаза царя отсылают нас к серии повестей советского времени о пламенных революционерах, чекистах и большевиках. Некая власть, воплощенная в личности, в воображении советского человека всегда обладала стальными, но добрыми глазами, поэтому ее воспринимали и как карательное (должность такая!) и как прощающее начало. Голову сняли – снять голову – уничтожить, разругать, разнести – противопоставляется обычной замене одной бронзовой части памятника более подходящей другой, игра слов, которую каждый читатель может трактовать по-своему – в зависимости от наличия фоновых знаний и собственного воображения. Все из книг!

В тяжеловесных анекдотах того времени словесная игра не очень-то представлена. А вот как могли развлекаться однокашники А.С. Пушкина (ситуация, описанная в книге современного автора Д. Миропольского «1814», вполне могла иметь место).

Якобы Пушкин и его друзья-лицеисты, провожая в поход русских солдат, вступивших в борьбу с войсками Наполеона, прочитали над аркой, под которой проходили войска, следующие торжественные строки, адресованные русской армии:

Тебя, текуща ныне к бою,
Врата победны не вместят.

Когда Александр I возвратился в Петербург с победой (изрядно прибавив в весе). Он какими-то своими действиями вызвал нелюбовь лицеистов, и они адресовали ему слова Тебя… врата победны не вместят, из-за чего произошло серьезное разбирательство. Было или не было так на самом деле? – но быть могло. Лицеисты существовали в атмосфере интертекстуальности.

Теперь немного о сочетаниях слов, которые были в дореволюционное время известны всем слоям русского общества. Это слова Священного Писания. Именно цитаты из Писания, применительно к тем или иным жизненным ситуациям («Ибо сказано»), точнее, их отнесение к какой-либо ситуации положили начало действиям словесной игры, аналогичным вышеописанным проказам лицеистов. Но трансформировать священное слово решился бы не каждый – разве только тот, для кого нести это слово в массы стало профессией. Читаем «Очерки бурсы» Помяловского. Из разговоров бурсаков – будущих служителей Церкви:

Теперь, дедушка, следует двинуть от всех скорбях.

Теперь, скакая и играя веселыми ногами, в кабачару.