Вот лучшее ученье!

Вербально-изобразительные тексты воздействуют непосредственно на механизмы безусловных рефлексов, открытых и изученных И.П. Павловым. При интенсивном потоке информации нашим современникам, запрограммированным условиями быстротекущих событий на улице или на автоматизированном, быстродействующем производстве, все труднее отслеживать резкие изменения, контрасты. Нынешние дети не могут противостоять красочным кадрам, мелькающим на экране, сменяющим друг друга непредсказуемым образом. Тексты масс-медиа как раз и диктуют, как достичь цели – обеспечить устойчивость канала связи, вовлечь в свой мир массовую аудиторию. Виртуальный мир экрана («голубого нигде») подменяет собою мир реальный, изолирует ребенка от настоящей жизни. Сказанное о детях относится и к «бывшим детям» – большинству взрослых телезрителей, привычно подпадающим под пресс безграничных возможностей манипулирования сознанием и поведением масс населения (не говоря уже об «эффекте 25-го кадра»).

Психолингвисты пишут о «креолизованном тексте», т. е. о тексте, «структура которого состоит из двух негомогенных частей, а именно: вербальной (языковой/речевой) и невербальной (принадлежащей к другим знаковым системам, нежели естественный язык)», т. е. о сочетании в тексте слова и рисунка.

Начало XXI века со всей очевидностью свидетельствует, что мы возвращаемся – разумеется, на новой основе – к более естественному миру рисунка и звука. Точнее было бы определение: мир становится знаково-символическим, что, конечно, связано с изменением места языка в жизни и в труде людей, которыми и ради которых и создаются тексты. Технические открытия фиксации, хранения и воспроизведения изображения, звучания, движения, цвета ослабляют необходимость языкового облачения информации.

Люди все чаще обращаются к изобразительности, все охотнее пользуются символикой, приобретающей международный характер. Знаки дорожного движения, указатели и обозначения отрываются от надписей и складываются в надъязыковые интернациональные семиотические системы. Наглядность представляется более простым и доступным путем передачи и восприятия информации, нежели вербальная книжность в письменной форме. Разные знаковые системы взаимодействуют в смешанных буквенно-цифровых записях.

Отдельный человек все чаще идентифицируется не вербально на бумажных документах, но по цветному изображению, отпечаткам пальцев, сетчатке глаз, голосу, иным деталям. Проверяющий всего лишь сопоставляет вклеенный чип с данными, запечатленными в банке данных на электронных носителях информации. Вспомним, что всего 100 лет назад паспорта и удостоверения были без изображения владельца в силу нераспространенности фотографии. Человечеству, судя по всему, суждено выйти на иной тип коммуникативных связей, иную структуру, а может быть, и базу общения.

Все заметнее опираясь на внеязыковые способы передачи информации, стилистика текстов уже сегодня явно расширяет свой диапазон. Уже нынешнему поколению становится все затруднительнее полноценно воспринимать информацию, не поддерживаемую звуком, музыкой, пением, изображением, цветом, движением.

На транспорте, в рекламе, на приборных панелях аппаратуры, станков, автомобилей, кухонных приспособлений словесные надписи, сообщающие о назначении сигнальных ламп, а также кнопок, клавишей, рычагов управления, сопровождаются схемами и рисунками, а все чаще вообще ими заменяются. С уходом неизбежного облачения информации в языковую форму люди все чаще и охотнее обращаются к более экономичным и сильнее воздействующим приемам оформления информации. По удачному опыту прямодействующих знаков дорожного движения любые указатели и обозначения отрываются от надписей и складываются в семиотические системы, приобретающие к тому же надъязыковой международный характер.

Общечеловеческим «иероглифом» стало сердечко, передающее в широком смысле понятие приязни, любви, но это не конкретное слово, а вообще не опредмеченное языковое выражение. Распространившийся по всему миру лозунг-слоган Я ♥ Москву допускает обращение к разным глаголам с соответствующим согласованием: Я люблю Москву. Я влюблён в Москву. Мне нравится Москва. Я восхищаюсь Москвой… Сердечко интернационально понятно и может быть расшифровано как I love, like, admire, I am fond of, delighted with, carried away by… Ich liebe, habe gern… J'aime, prefere, goute, je suis ravi, je me plais… Иероглиф читается по-разному, нивелирует стилистические и даже смысловые оценки возможных «прочтений». Наиболее популярные мировые валюты (доллар, фунт, евро, иена) давно зашифрованы символами; обсуждается вопрос о иероглифическом обозначении российского рубля. Во всех странах люди привыкли к символам, хотя «читает» (озвучивает) их названия каждый по-своему на своем языке.