Вот Москва

— Впрочем, я оптимист, как будет странно вспоминать обо всем этом через десять, пятнадцать лет. Я верю в здравый смысл истории. Стрелять друг в друга из-за того, что я склоняюсь к мысли Лаврова, а вы к Марксу? И в конце концов, милый Иван Константинович, ведь все это на две недели, не более, чем на две недели, Иван Константинович!

Между тем Екатерина Петровна, проводив рассеянным взглядом последний катафалк, повернула назад и довольно быстро прошла по Тверской, к Совету. Она увидела те же автомобили и солдат в погонах разного рода оружия, с красными повязками на рукаве. Она довольно долго следила за суетой на площади. Из внезапно выскочившего из-за угла грузовика ее осыпали листовками. Это был приказ нового командующего войсками о перевыборах ротных, батальонных и полковых командиров, «ввиду того, что большинство командиров оказалось на стороне белой гвардии. Командующий войсками солдат».

— Солдат, — повторила она, — командующий войсками — солдат… — Она доброжелательно улыбнулась и сама этому удивилась. Солдат командует войсками Московского военного округа! Это хороший жест, революционный жест, как когда-то у французов. Маршальские жезлы в солдатских ранцах. Это должно понравиться рабочим.

Ванечка, Иван Константинович, наш Ванечка, как всегда, путает. Конечно, это не стихия, тут и есть воля и разум. Дверь Совета не закрывалась, образовался затор, входили и выходили люди. Она опять подумала о том, зачем она, собственно, шла сюда. В конце концов это центр новой власти. Может быть, ей смогут ответить здесь. Или, может быть, надо идти в штаб?

Волнение снова охватило ее, и опять она думала об одном: почему три недели нет никаких вестей от мужа, он был всегда аккуратен, он был педантом даже в переписке? Нет сообщения с фронтом? Нет, это неверно, приезжают солдаты и офицеры, приходят санитарные поезда, он всегда находил возможность дать знать о себе.

Вдруг с неожиданной решимостью она пересекла площадь и вошла в здание Совета. Никто ее не остановил, вокруг была невообразимая суета, девушки, солдаты, рабочие — все неслись вверх и вниз по лестнице, запах махорки, мокрого сукна шинелей, яловочных сапог, гул голосов, лязг оружия. Хрустальная люстра, отражая потухший луч солнца, блистала и светилась над этим хаосом, как чудесный, райский цветок. Катерина Петровна так бы и потерялась во множестве ходящих из стороны в сторону, сидящих на ступеньках лестницы, на подоконниках людей, если бы она не увидела два или три раза подряд знакомую фигуру с желтыми седеющими усами и знакомой, характерной походкой, по которой узнают матроса даже в штатском.

— Григорий Иванович, — позвала она громко. Он повернулся и некоторое время, довольно долго, смотрел без удивления.

— Узнал, — наконец сказал он, — здравствуйте, хозяйка, — что вам тут надо?

— Григорий Иванович, видите, я запомнила ваше имя и отчество, а фамилия?

— Казаков моя фамилия.

— Да, Казаков. Не можете ли вы мне помочь, Казаков? Я вам говорила о моем муже…

— Давайте подадимся туда, — он отвел ее в сторону, — ну, чего же вам нужно, хозяйка?

— Мой муж, врач Федор Константинович Крюков, в Полоцке, в лазарете. Здесь все у меня написано на записочке. Месяц нет вестей, я беспокоюсь. А теперь нигде нельзя навести справки.

— Попробую, — сказал Казаков, — сами видите, что у нас сейчас, но попробую. Запишите здесь ваш адрес.

— Вы разве не помните? Хотя, конечно, ночью, в такой суете…

Он посмеялся и погладил седеющие усы.

Теперь в нем не было суровости и настороженности, как в октябрьскую ночь, в лице не было напряжения, и он глядел ей прямо в глаза, а не исподлобья, как раньше. Она записала ему адрес и едва успела отдать, как вдруг закричали «Казакова к комиссару!», и он пропал в сутолоке, круговороте шинелей, полушубков, солдатских папах.

Однако на следующее утро, в семь часов утра, кто-то очень сильно стучал в дверь ее квартиры. Она открыла и увидела солдата. Солдат молча протянул ей смятый листок бумаги и ушел. Это был бланк — «Штаб Московского военного округа. Дежурный генерал». Ниже разборчивым почерком было написано:

«Поезжайте в Витебск. Бумаги выправлю. Казаков».

В тот же день, когда Иван Константинович решил заглянуть к жене брата (чувствуя, что несколько резко говорил с Катериной Петровной на улице), он узнал от соседей, что она уехала в Витебск. Спустя три дня в кругу знакомых и в семье Крюковых стало известно, что муж Катерины Петровны военный врач Крюков был убит в Витебске, на вокзале, солдатами неизвестной воинской части.

Иван Константинович и Варя встретили Катерину Петровну на вокзале. Они едва узнали ее, так вытянулось и заострилось ее лицо.

— Мы вступили в полосу бессмысленных смертей, — повторила она слова Ивана Константиновича.