Вот ты и попалась, птичка

Он не собирался отступать или спасаться бегством. Лаэрт же сказал, что ему нечего терять… он поступил ужасно, однако Мири почувствовала странное, но от того не менее сильное облегчение, когда узнала, что родной отец не продавал ее за бутылку.

И вместе с облегчением вспыхнул страх лишиться папы. Если она хотела помочь ему, сначала ей нужно было выбраться из западни, поскольку мужчины перекрыли путь к двери. Выбраться, затем позвать кого-нибудь на помощь… увы, у нее не было шанса что-нибудь придумать и уж тем более предпринять, потому что Далмат напал, издав еще один, не менее громкий рев.

Лаэрт блокировал его атаку, потом еще одну. Когда-то он был превосходным воином, и хоть его мастерство не исчезло окончательно, годы пьянства все же подточили его: реакции стали не такими быстрыми, атаки не такими сильными, блоки не такими твердыми…

Внезапно на другой стороне комнаты отворилась дверь, и в покои заглянула Прия.

— Далмат, что… — договорить она не смогла, пораженная видом сражавшихся мужчин.

— Пошла вон, курица! — рявкнул Далмат, сделав очередной выпад и шагнув вперед, к Лаэрту и Мири.

Прия замерла, не переставая во все глаза глядеть на сражение.

— Прия! — закричала Мири в отчаянном порыве. — Постой!

Вот только Прия сделала с точностью до наоборот — послушно попятилась, привыкшая во всем подчиняться Далмату, а затем и вовсе тихо прикрыла за собой дверь.

Сама Мири не могла выбраться из угла, куда ее загнали. Она знала Далмата, знала его нрав, поэтому понимала, что если он сейчас убьет ее отца — у нее на глазах! — то и ей сбежать не даст.

В своей слепой ярости этот мужчина не понимал, что потеря земель — куда меньшая проблема, чем наказание за двойное убийство в стенах цитадели. Нет, гордыня затмила для него белый свет.

Теперь Мири ничего не оставалось, кроме как смотреть на битву отца и Далмата. Совсем как в детстве, когда она обожала наблюдать за их тренировками, вот только на этот раз все происходило взаправду. В ужасной реальности, где у отца не было шансов на победу.

Глава 20

— Я уже пожалел, что отправил своего советника на Третий круг, иначе всеми этими вопросами занимался бы он. Сейчас надо еще решить, кто будет ответственен за земли, которые я заберу у Мириам… — Анзу развалился в кресле, лениво поглаживая ногу Элени, выглядывающую из разреза на золотистом платье.

Она фривольно сидела на подлокотнике, ничуть не скрывая ни своей соблазнительности, ни попытки воздействовать ею на мужа, который, впрочем, ничуть не возражал. Наоборот — наслаждался.

— Пусть развеется. Мы сами разберемся, — кровожадно улыбнулась Элени.

— Мы? — выгнул бровь Анзу, затем хохотнул. — Слышал, Езус, моей супруге не нравятся преторианцы.

— Не все, — фыркнула она. — Только один. И это не Езус.

— Рад слышать, — к данному моменту Езус уже выяснил все, что хотел узнать, поэтому оставаться здесь больше не было смысла. — Просто зашел осведомиться, как проходят размышления повелителя о землях, — удовлетворенный решением Анзу, он встал с кресла, чтобы уйти.

— О землях ли? — хитро улыбнулась Элени.

— Не только, — не стал спорить Езус.

К чему отрицать? Он не скрывал своей симпатии к Мири. Ладно, больше чем симпатии. Интереса, вожделения, желания защитить. Все вместе эти эмоции образовывали дикую смесь, губительную для холостого мужчины.

— Что-то мне во всей этой истории очень не нравится, — вздохнул Анзу. — Но я никак не могу взять в толк, что именно. Иначе я сразу, в зале суда, принял бы решение и отпустил Мириам на все четыре стороны, — повелитель отпил еще вина, после чего поправил подол платья Элени, чтобы скрыть от своего взора ее смуглое гладкое бедро.

Если суккубов частичная нагота ничуть не смущала, как и многих женщин в Инферно, нравы которого были весьма свободными, то повелителя тело красавицы-жены, похоже, отвлекало от раздумий.

Езус не мог его винить, ведь если бы рядом с ним так сидела Мири… Он бы послал к черту все дела и заставил бы ее объездить его прямо на этом самом кресле. Или встать перед ним на колени, чтобы ртом… Езус одернул себя. Видимо, на его здравомыслии сказывалось послевкусие поцелуя, который ему так не хотелось прерывать. И он повторит, как только вернется в покои, но на этот раз останавливаться не станет.

Распрощавшись с повелителем, Езус направился к своим покоям, крайне довольный исходом дела. Вот только его, как и Анзу, тревожили некоторые нюансы в этой истории. Казалось бы, все просто и понятно, никаких доказуемых и видимых глазу нестыковок, но мотивы… мотивы, будь они неладны. Что у Далмата, что у Лаэрта…

Приготовившись позабыть до утра как о них, так и обо всем на свете, Езус взялся за ручку и легко распахнул дверь. Вот сказал же Мири запереться!

Решив уложить ее в постель и долго, сладко наказывать, Езус шагнул в покои, но провинившейся там не увидел.

— Мири! — позвал он.

Никакого отклика. Конечно, она могла пойти в сад или на кухню, но в сложившихся обстоятельствах Езус в первую очередь подумал о Далмате. Мог ли этот отброс ее похитить? Вот и где его тогда искать? Цитадель огромна.