Вовенарг

О ДОБРЕ И ЗЛЕ КАК НРАВСТВЕННЫХ ПОНЯТИЯХ

Полезное отдельному человеку, но вредное человечеству в целом и наоборот нельзя рассматривать как добро и зло в моральном смысле этих слов.

Добром с точки зрения общества следует считать лишь то, что благотворно для всего этого общества, а злом — то, что для него гибельно: вот главная характеристическая черта добра и зла.

Человек, будучи несовершенным, не может существовать в одиночестве. Отсюда — необходимость жить сообща. Под словом «общество» мы всегда разумеем некое объединение отдельных лиц, в котором интересы каждого сливаются с общим интересом: такова основа нравственности.

Поскольку во имя этого общего добра всем приходится идти на большие жертвы, а вместе с тем отнюдь не все равно ублаготворены, религия смягчает зло, чинимое в земной жизни, обещанием завидной награды тем, кого мы считаем незаслуженно обездоленными.

Но так как эти прекрасные посулы все же не в силах обуздать человеческую алчность, люди ради общественного блага выработали некоторые правила, основанные, к стыду человечества, на низменном страхе жестокого наказания: таково происхождение законов.

Мы появляемся на свет и растем под сенью этих торжественных установлений, мы обяза-

ны им безопасностью, а значит, и спокойствием своей жизни. Вдобавок, только законы оберегают наше право на собственность; с младых ногтей мы наслаждаемся их плодами и чем дальше, тем сильнее чувствуем, как крепко мы с ними связаны. Тот, кто пытается попрать власть законов, которой он всем обязан, не вправе обвинять ее в несправедливости, когда она отнимает у него все достояние вплоть до жизни. Разве допустимо положение, при котором человек дерзает жертвовать многими во имя себя одного, а общество не имеет права ценой его гибели обеспечить покой остальных своих членов?

И мало чего стоит попытка оправдаться тем, что никто не обязан блюсти такие законы, которые оберегают неравенство состояний. Могут ли они уравнять людей, их ум, ловкость, дарования? Или воспрепятствовать власть имущим превращать эту власть в орудие своих пороков?

Бессильные уничтожить неравенство состояний, законы определяют и блюдут права каждого из них.

Многие считают и, пожалуй, основательно, что нрав человека зависит от его положения в обществе. Земледелец, который зарабатывает себе на пропитание трудами рук своих, нередко обретает покой и довольство, недоступные гордыне вельмож, у которых вожделений, а значит, и надобностей не меньше, чем у самого жалкого нищего. Вот вам и в неравенстве некоторое подобие равенства!

В наше время одни считают, что все сословия равны, другие — что неизбежно неравны. Как бы то ни было, справедливость требует равно охранять права каждого — иной цели у законов нет.

Счастлив тот, кто умеет уважать их так, как они того заслуживают. Еще счастливее тот, в чьем сердце запечатлены законы счастливой натуры. Всякому понятно, что я имею здесь в виду добродетели. Их благородству и возвышенности посвящено все это рассуждение, но сперва я намерен определить самую суть добродетелей, дабы не спутать их с пороками. Я часто сталкивался с такой путаницей, когда дело касалось морального добра или зла, а вот в областях менее серьезных она никогда не возникала. Сказать, что добродетель — это добродетель, потому что в ее основе лежит добро, а порок во всем ей противоположен, значит ничего не сказать. Сила и красота тоже великие блага, старость и болезнь — вполне реальное зло, но о первых никак но скажешь, что они добродетели, а о вторых — что они пороки. В слове «добродетель» заложена идея о чем-то, идущем на пользу всему человечеству, в слове «порок» — идея противоположная. Только моральные понятия добра и зла отличаются чертами такой значительности. Предпочтение общего интереса интересу личному — вот единственное определение, подобающее добродетели и содержащее заложенную в ней идею. Напротив того, готовность жертвовать общим благом во имя собственного корыстного интереса — неиссякаемый источник любых пороков.

Установив и достаточно разграничив эти понятия, перейдем к особенностям, отличающим добродетели врожденные от выработанных. Врожденными я называю добродетели, присущие нашему темпераменту. Все прочие — плоды мучительных размышлений. Обычно мы придаем им больше цены, потому что они труднее нам даются. Мы считаем их в большей мере своими собственными, ибо они — порождение нашего хрупкого разума. На это я возражаю: ну, а разум, разве и его не подарила нам Природа, как подарила счастливый темперамент? И почему подобный темперамент и разум исключают друг друга? Быть может, как раз на основе первого и взрастает второй? И если темперамент порою сбивает нас с пути, то неужели разум никогда не заблуждается?