Возбуждённые: таинственная история эндокринологии. Властные гормоны, которые контролируют всю нашу жизнь (и даже больше)

Джонс считал эту операцию сложной задачей, которую ему предстоит решать; он отрабатывал методики и создавал операции, которых даже в учебниках не было. Он считал, что в госпитале Джонса Хопкинса собралась самая лучшая команда экспертов по вопросам трансгендеров: эндокринологи, психологи, урологи и пластические хирурги, которые отлично сработались благодаря операциям на детях с неоднозначными гениталиями. Клиника гендерной идентичности госпиталя Джонса Хопкинса официально открылась в 1966 году; то была первая трансгендерная клиника в рамках серьезного медицинского учреждения. (Они работали с несколькими пациентами-трансгендерами еще в 1950-х годах.) Команда из госпиталя Хопкинса требовала от своих пациентов два года носить одежду противоположного пола и пройти психологическую комиссию, прежде чем начинать гормональную терапию и делать операцию, – этот протокол был основан скорее на предположениях, чем на конкретных научных данных.

Джонс вспоминал, что его жена Джорджанна, директор отдела репродуктивной эндокринологии, разделяла его энтузиазм, но беспокоилась из-за протестов. Впрочем, страхи оказались беспочвенными, и клиника открылась без особой шумихи. (А вот 14 лет спустя, когда Джонсы открыли одну из первых в США клиник по ЭКО в Норфолке, штат Вирджиния, протестующие пытались забаррикадировать вход.)

Многие из тех, кто считал, что живет не в том теле, приезжали в Балтимор: их привлекали экспансивные взгляды на гендер, продвигаемые Джоном Мани, входившим в команду госпиталя Джонса Хопкинса. Он, как уже было указано ранее, утверждал, что на формирование гендера влияют семь факторов, причем в их числе – не только хромосомы и анатомия гениталий, но и поведение и самоощущение[13]. Тем не менее в то же время стабильный приток пациентов, утверждавших, что их гендерная идентичность отличается от той, в которой их воспитывали, разрушала одну из главных догм теории Мани – что гендерная идентичность пластична вплоть до возраста 18 месяцев. Именно эта догма заставляла врачей делать операции интерсексуальным детям, таким как Бо Лоран в 1950-х годах, и даже превращать мальчиков с микропенисами или после неудачного обрезания в девочек до возраста 18 месяцев.

Сейчас ученые понимают, что развитие мозга в утробе играет важнейшую роль в формировании гендерной идентичности, но точные подробности все еще узнать не удалось[14]. Исследования на животных дают определенные наводки. Классический эксперимент 1959 года продемонстрировал, что самки крыс, родившиеся после того, как их матерям делали инъекции тестостерона во время беременности, имеют неоднозначные гениталии и пытаются покрывать других самок, как самцы[15]. Но вот что по-настоящему шокировало ученых: после того как уровень тестостерона спал и самкам сделали инъекции эстрогена и прогестерона, грызуны все равно продолжали покрывать самок. Это было одно из первых указаний на то, что мозг жестко программируется еще до рождения, и программу невозможно изменить гормональной терапией. Однако это исследование, равно как и несколько последующих, было посвящено брачному поведению, а это совсем не то же самое, что гендерная идентичность.

«Люди, даже некоторые ученые, постоянно говорят о гендере животных, и, может быть, у них действительно есть гендер, но мы этого никогда не узнаем. У животных мы можем узнать только пол», – говорила Лесли Хендерсон, кандидат наук, профессор физиологии и нейробиологии в Гейзелевской школе медицины Дартмутского колледжа[16]. Другие ученые показали, что сексуальное поведение у животных связано не только с размножением: оно также используется для демонстрации агрессии или доминирования. Иногда секс используется для обмена на еду. Таким образом, добавляет Хендерсон, нужно с большой осторожностью делать выводы о «сексуальной ориентации» или «гендерной идентичности» из подобного поведения.

Дальнейшие исследования на грызунах[17] указали на разницу в размерах небольших областей мозга вблизи гипоталамуса у самцов и самок[18]. Если говорить о людях, то скопление клеток неподалеку от миндалевидного тела, которое называется опорным ядром терминального тяжа (BNST), вдвое крупнее у мужчин, чем у женщин. Это же верно и в случае с другой областью мозга неподалеку от гипоталамуса, которая называется INAH3 (сокращение от «переднее интерстициальное ядро гипоталамуса»). Влияет ли как-то размер этих областей на гендерную идентичность, неизвестно, и, как предупреждает Хендерсон, размер – это еще не все: «Возможно, дело в чем-нибудь другом – в нейротрансмиттерах, в количестве связей или вообще в чем-то третьем».

В некоторых исследованиях рассматривали мозг трансгендеров, чтобы увидеть, чему он соответствует больше: их гендерной идентичности или же внешним половым признакам. Иными словами, каким выглядит мозг Мела Уаймора в большей степени: женским или мужским? Большинство этих исследований были мелкими и слабыми и показали лишь минимальную корреляцию.