Воздается по вере. Краеугольный камень судьбы. Книга первая

Три семьи особенно близко сдружились, когда Родовым на заводе выделили двухкомнатную отдельную квартиру в том же дворе, где жили их друзья. История умалчивает, приложили ли к этому событию руку дядя Саша и дядя Толя, главное, Машка вместе с родителями переехала в другой район города, в самый настоящий королевский дворец. Теперь вся веселая, дружеская компания проживала рядом, можно смело сказать, на глазах друг у друга.

Однако, несмотря на то, что родители очень близко дружили, отмечали вместе дни рождения, праздники, ездили на природу, ребята только играли роль друзей. Все трое слышали и понимали желание родителей – видеть своих детей такими же близкими людьми друг для друга, как они сами. Но у них как-то не складывалось, не получалось. Они вместе, на глазах у родителей, играли в общие игры, ловили рыбу, собирали грибы. Словом, пока взрослые присутствовали рядом, Сашка, Машка и Валерка выражали друг другу симпатии. Стоило только оказаться во дворе, у каждого находилась своя компания, ни о какой дружбе речи уже не шло.

Маша бережно хранила свою единственную и очень дорогую тайну – бегущего оловянного солдатика с флагом в руках. Этот солдатик был олицетворением ее счастливого будущего. Каждый раз, укладываясь спать, она доставала его из коробки, в которой когда-то лежали мамины духи «Красная Москва» и разговаривала с ним будто с самим Игорем. Она представляла себе, как через много лет они встретятся вместе, сыграют свадьбу, даже лучше, чем у Аньки со второго этажа и будут жить тоже в отдельной большой квартире, где-нибудь рядом с родителями. У них родится два мальчика и три девочки.

Порой, в своих необыкновенных мечтах Марии не хотелось ждать так бесконечно долго. Тогда ей рисовалось, что Игорь высокий, весь такой спортивный, подъедет на вишневом мотоцикле прямо к подъезду ее дома. Она выскочит в белом платье, и они умчатся навстречу радостной жизни. А бабушки на скамейке будут потихоньку «шуршать», обсуждая ее саму и молодого человека. Девочка засыпала довольной, в предвкушении грядущей сказки. Со временем она научилась представлять эту сказку в трудные моменты своей жизни. Папа, к примеру, ругает ее за провинность, а она представляет себе, как несется со скоростью ветра вместе с Игорем на мотоцикле. И только упругие потоки ветра в лицо. Как хорошо! Как радостно! Главное, не улыбнуться. Никому не нужно знать, о чем она думает и мечтает.

Наступление весны принесло перемены в жизни Маши и ее семьи. Налаженный, отработанный быт вынужденно сломался. В детском саду, куда последний год ходила девочка, объявили карантин из-за ветрянки. Одновременно заболели сразу несколько воспитанников в разных группах. Решено было распустить детей до майских праздников. После девятого мая детский сад вновь открывали, но для старшей, выпускной группы ненадолго. Всего на месяц. С июня выпускники становились потенциальными первоклашками, их беззаботная жизнь заканчивалась.

За голову схватились не только Родовы. Проблема устройства детей нависла над головами всех родителей, у кого дети в этом году шли в школу. Машку нужно было куда-то девать. На помощь пришли родители Галины Ивановны. Никогда Галина не была так благодарна отцу и матери, как сейчас, в сложившейся тяжелой обстановке.

Галина родилась и до четырнадцати лет жила в Зареченске, что в трех часах езды поездом от Красногорска. Двумя годами раньше в семье уже появился первый ребенок – девочка, которую назвали в честь бабушки, Лизой. Лиза и Галя родились перед самой войной и потому хлебнули полной ложкой всех тягот и лишений войны. Отец ушел, как и положено, на фронт защищать Родину и, конечно, своих любимых девочек. Зоя Федоровна осталась с двумя дочерями в маленькой комнатушке, стены которой в трескучие сибирские морозы, промерзали насквозь. Вокруг окна, усердно законопаченного паклей, в особенно сильные холода, образовывалась наледь, а стены покрывались белым инеем.

Зоя Федоровна работала на заводе станочницей, во время войны завод выпускал исключительно оборонную продукцию, приходилось по двенадцать часов не отходить от станка. Большинство работников по нескольку дней не выходили из цеха, спали здесь же, у станков, расстелив телогрейки. Для молодой матери делали исключение, все же две маленькие девочки оставались дома. Электричество в жилой сектор подавалось в строго отведенные часы. Нужно было успеть сварить похлебку и накормить детей.

Из своего детства Галина Ивановна помнила постоянный голод и холод. Пока матери не было дома, девочки сидели под всеми доступными теплыми вещами, включая одеяла, пальто, платки. Похлебку разогревали в алюминиевой кастрюльке на буржуйке, которую топили в конце коридора заводского общежития в обед. Если проспишь, то останешься без горячей пищи. Желающих погреться около печки было так много, что старый однорукий сторож устанавливал очередь.