Воздушные шары Сальви-Крус (СИ)

     Он махнул рукой и, понуря голову, побрел прочь. Ленька, не понимая, что происходит, смотрел ему вслед, затем, спохватившись, заспешил за другом, чертя по воздуху зажатым в кулаке открытым письмом с чужой бедой.

     Но разве может быть чужой беда, которая пришла к твоему другу?

     Через несколько дней друзей поразила еще одна новость: Володя заразился интересной, как говорят, болезнью. Хотя всем интересна, конечно, не болезнь, а обстоятельства, к ней приведшие.

     – Наташку помните? – спросил Старый ребят. – Она наградила. Хорошо еще, что не самым страшным. Ну, я с ней еще рассчитаюсь. Она ведь знала, что больна, подписку давала, что ни-ни, так что еще может под суд загреметь. Если всплывет. Он закурил, сделал несколько глубоких затяжек, после чего, просветлев лицом, сообщил: – Но, блин, как она подавала, как она подавала! За такое сколько угодно заплатить не много Не хотелось бы только, чтобы шум из-за всего поднялся.

     Но шум поднялся, и через месяц Володя, не дожидаясь полного выздоровления, решением Совета училища был отчислен за аморальное поведение, никак не соответствующее высокому званию курсанта.

     – Через год вернусь, – пообещал он друзьям. – Меня так просто не возьмешь, и вообще, не хочу пропадать задешево.

     Простились на КПП. Возвращались молча. Было полное ощущение, что жизнь перестала быть игрой, и затянула их всех в свои жернова. Жернова погромыхивали неподалеку, приближаясь.

     – Глупо все! Глупо, – вздохнул Леонид. – Вот, что значит, не везет!

     Юрка покачал головой.

     – Везение здесь ни при чем. Просто за все в жизни приходится платить. Сполна причем. А мы никогда не думаем об этом.

     – И правильно делаем! – возразил Леонид. – Я считаю. Ты только представь, что за жизнь была бы, если бы мы задумывались. Перед каждым словом или поступком, как за него придется отвечать?

     – Не представляю, – согласился друг. – Я не представляю. Но думать головой все равно надо.

     – Думать надо, – не возражал Леонид.

     Когда они подошли к своему корпусу, солнце уже опустилось за бленду горизонта. Вокруг во всех казармах зажглись окна. Юрка запрокинул голову, чтобы увидеть, как в быстро набирающей густоту синеве неба одна за другой загораются звезды. Не зная другого Бога, он каждую звезду просил об одном, чтобы жизнь продолжалась. Звезды перемигивались в ответ, явно что-то мудря. Звезды были далеки, а небо холодно. А они были такими юными, и молодая кровь согревала их и дарила надежду.

     И снова был вечер на планете Земля.

     Жизнь продолжалась.

      1982.

Слишком долгая ночь для веселья

     Тихо кружился вечер.

     Было все: и звездный разлом неба над головой, и горение снега, и потягивание мороза, и кружева поземки...

     Мир казался нереальным, волшебным, неповторимым – словно в дыру в портьере смотрела на сказочный бал.

     Мир был соткан из быстротечной прелести мгновений.

     Что-то сталось с нашим миром.

     Дом был полон гостей, и она не чувствовала себя одинокой. Совсем-совсем… Само пространство протягивало к ней руки. Все излучало тепло.

     В дальнем, самом дальнем углу сидел милый юноша, не отводя от нее влюбленных глаз. Его взгляд был приятен, он ласкал, смущал незащищенную плоть души – хотелось отдаться этому чувству.

     Но было и иное.

     Был такой день!

     И дымка сказочной нереальности укутывала его.

     Искристость света. Музыка, смех, звон хрусталя – все доносилось, словно издали. Серебряный звон в ушах – это от счастья.

     Хотелось петь, хотелось ходить колесом.

     – Боже, – шептала она, не понимая себя. – Боже!

     Пробегая мимо зеркала, остановилась. Ослепили огромные сияющие глаза. Горели щеки, светлой плазмой разметались волосы. Но что же сделали они с ее ушами!

     – Здорово! – крикнула она и засмеялась. Помахала рукой своему отражению.

     Чудесный мир зеркала был ее миром, был вокруг нее, был в ней – она сама была его частью.

     Ну, вот, все в сборе, можно начинать.

     Праздничный стол собрал вместе и объединил всех, кого любила она.

     Гейзером ударило шампанское – и заструилось, спеша в плен хрусталя.

     – Друзья мои, – с бокалом в руке поднялся отец, – друзья. Посмотрите на это сказочное существо, – он указал на дочь, – она только что родилась. Она – новая жизнь, и сама еще не понимает этого…

     – Не понимаю! – подтвердила она, смеясь.

     – Каждый год случается это чудо, и каждый год по-своему, – продолжал отец. – Но сегодня особенный день…

     – Да, да, – смеялась она, – особенный.

     – Сегодня уже можно сказать, – говорил отец, – что родился человек. Самостоятельный, полноценный, совершеннолетний человек. Поднимем же наши бокалы за рождение этого человека, – и за судьбу, которая не противиться этому!

     – Ура! – закричали все, вставая.

     Запел свою звонкую песню хрусталь. Где-то в пространстве вострубили фанфары. Ночь, словно навеселе, ласково улыбалась за окном.

     Вдруг ворвался посторонний звук – и все стихло.

     Звонок.

     Звонили в дверь.

     Мама, сидевшая за столом ближе всех к выходу, выскользнула в коридор.

     Гости замерли с поднятыми бокалами в руках.

     «Ну, почему же, – думала она, – кто-нибудь всегда приходит так не вовремя!»