Воздушные шары Сальви-Крус (СИ)

     – Так я и знала, – посетовала Линия. – Никогда не везет.

     – Будем купаться? – спросил Глеб. – Или ограничимся небесной влагой?

     – Конечно! Не знаю, как ты, но я точно буду. Зря, что ли, тащились в такую даль? Или ты холода боишься?

     – Да нет, вообще-то, – отмел подозрения Линии Глеб. Хотя, по правде говоря, не очень-то ему хотелось лезть в воду в такой неуютной и даже враждебной атмосфере.

     Не дожидаясь, пока Глеб созреет, Линия быстро сняла одежды и подошла к воде. Крупные чайки, выискивавшие что-то в набегавших волнах, с недовольными криками поднялись в воздух и, отлетев не так уж и далеко, снова опустились в полосу прибоя. И замерли там, косясь. Невдомек было им, что задумали эти бесцеремонные длинноногие существа. Море было неспокойным. Зеленые волны, набегая, облизывали песок, и словно нехотя отползали обратно, шипя и отплевываясь комками пышной пены.

     – Ух ты, свежа! – определил Глеб, вступая в воду. – Эх! И, коротко разбежавшись, ринулся в пузырящуюся глубину. Вынырнув, он несколькими мощными рывками преодолел сразу с десяток метров и только тогда оглянулся.

     – Нормально! – крикнул. – Не бойся! И помахал рукой. Он неплохо умел плавать, почти как профессиональный пловец, и гордился этим.

     Линия осторожно вошла в воду по пояс, потом, присев, быстро окунулась по плечи и лишь тогда поплыла. Крутые волны шли девушке навстречу, она отфыркивалась и отворачивалась от брызг.

     – Ну, куда же ты? Не отплывай далеко!

     Глеб подплыл ближе, но вышло как-то неловко, поднятая им волна едва не накрыла девушку с головой. Кроме того, он подвернулся ей под ногу – помешал, одним словом.

     Линия рванулась в сторону и сердито ударила рукой по воде:

     – Да не мешай же ты мне!

     Ого, подумал про себя Глеб, характер! Перспектива возможных затруднений в будущем приоткрылась перед ним, но волны набегали одна за другой, не оставляя времени для прогнозов и размышлений. Надо было работать конечностями, чтобы оставаться на плаву, чем он тотчас и занялся. Но, заметим, зарубочку на памяти сделал. Светлый миг предупреждения отлетел прочь, смешавшись с комьями бесполезной пены.

     Они, держась рядом, сплавали до недалеких буйков и вернулись обратно. Когда выбрались на берег, ветер, обратившись ледяной простыней, обжег тело. Нет, сказал себе Глеб, движенье это жизнь, это хорошо, – и бросился бегом вдоль берега, тревожа чаек, разгоняя, разогревая кровь. А фигура-то у нее ничего, ничего, думалось ему помимо всего прочего.

     Прибежав обратно, он, отдуваясь, остановился возле Линии.

     – Да ты, я вижу, совсем замерзла, – сказал он, заметив пупырышки на ее коже. – Возьми полотенце. Или, давай я тебя разотру!

     – Да нет, спасибо, не нужно. Я так привыкла, на ветру обсыхать. На таком сильном – быстро.

     – Да ладно тебе. Не слушая ее, он достал полотенце из сумки. – Ветер, вон какой, холодный и не унимается.

     Он укутал ее мохнатым полотнищем с крупными желтыми осенними листьями, и как-то само собой получилось, что руки его задержались на ее плечах. Он немного помедлил и осторожно притянул ее к себе. И тотчас ему стало легко и тревожно одновременно. Совсем тонкая, тоненькая шея, хрупкие плечи… Забытый, а, может, и незнакомый ранее щемящий мотив нежности зазвучал в его душе. Как всегда, неожиданно и ошеломительно.

     Линия притихла, не пыталась высвободиться. Глеб почувствовал, что она насторожена, видимо, совсем непривычна к посторонней заботе.

     И тут солнце, точно сидело в засаде и вот, дождалось момента, – выбрызнулось из-за туч у них за спиной. Лучи вернувшегося в мир светила ударили в зеленое наборное стекло залива и, раздробившись, оставили в нем миллионы крохотных частичек своего естества. Возможно, обман, но сразу стало теплей. И город на другом берегу преобразился, сбросил чужую маску и проявил лицо. А над ним, в вышине, в тучном, будто унавоженном, небе вспыхнула неправдоподобно яркая радуга.

     – Смотри-ка, двойная, – указала на дугу Линия. – Это редкость, вообще-то, я такую никогда не видала. Прелесть какая. Говорят, двойная радуга приносит счастье.

     – Конечно, так и есть, – откликнулся Глеб. – Я это точно знаю. Только надо обязательно пройти под ней. Что мы и сделаем, правда? Это волшебные ворота на самом деле, и за ними сказочный город. Видишь? Тот белый дворец – твой!

     – Да!

     И больше ничего не было сказано ими. Потом они еще долго бегали по берегу, пугая чаек, рисовали на песке забавных персонажей одним им ведомых сказок, смеялись и разговаривали на неизвестном языке. Время от времени Линия шептала: «Боже, ведь я о тебе ничего не знаю…»

     Но кое-что все-таки уже знала.

     Обратно до Города они добрались уже когда сумрак, родившийся в море, выполз из него на ленту Приморского бульвара.

     Город зажег огни, бросив зыбкие световые шнуры к невидимому горизонту. С прогулочных катеров, этих светящихся кочек во мраке, неслась музыка, раздавались призывы к кому-то, к чему-то. Хотелось есть.

     – Пошли в ресторан? – предложил Глеб.

     – Не пробьемся, – выразила осознанное сомнение Линия.

     Глеб загадочно улыбнулся:

     – Идем!