Воздушный казак Вердена

Политическая картина революционного подполья очень пестрая. Самая основательная партия — социал-демократы, но молодые, горячие головы еще не всегда способны разобраться в различиях программ и платформ. Одних увлекают лихие лозунги анархистов, других — воинственность левых эсеров, третьи просто примкнули к первым, кто позвал их бороться с царизмом. Большинство этих людей объединяет искреннее, честное желание переустроить мир, а незрелость лечится опытом, временем… «Ведомость» от 26 марта 1907 года. Среди прочих разыскивается «крестьянин Люцинского уезда Витебской области Константин Васильев Акашев, 18 лет, вероисповедания православного…» Не случайно встревожились власти западных губерний России. Газета «Русь» 20 февраля опубликовала сообщение из Вильно: «Сегодня в палате разбиралось дело крестьянина-литовца Смольского, обвинявшегося в том, что он, участвуя в политической демонстрации в местечке Каман Козельской губернии, обезоружил пристава, заставил его идти в процессии и нести красный флаг. Палата приговорила Смольского к полугоду крепости».

Через несколько дней, 2 марта, еще один приговор выносится в Вильно: «Казак Ефим Байко, убеждавший солдат на станции Житковичи Полесских железных дорог не стрелять во время беспорядков в народ, присужден к четырехлетней каторге». Вот и задают работу сыщикам да жандармам «Розыскные ведомости».

За что разыскивают крестьянина Акашева, не указано, но сообщены его приметы, петербургский адрес и что арестованного следует доставить «в распоряжение прокурора Виленской судебной палаты». Не тот ли это Константин Акашев, которого через годы встретит в школе военных летчиков Харитон Славороссов?

Киевское жандармское управление. Чиновник канцелярии готовит к отправке секретной почтой документы. Прежде чем вложить в большой конверт, адресованный особому отделению департамента полиции, лежащие перед ним бумаги, делает отметку в книге и еще раз просматривает. Эта подписана самим начальником 27 июля 1907 года: «25 июля с.г. в сопровождении надлежащего конвоя, мною… сопровожден в СПБ содержащийся в киевской тюрьме крестьянин Константин Васильев Акашев. Акашев был привлечен под фамилией Миляева Александра Петрова. На допросе он дал показания о личности Миляева, не возбудив подозрений, но при проверке этих показаний путем предъявления фотографии Миляева его родственникам выяснилось, что он лицо нелегальное. На вторичном допросе мнимый Миляев назвался Акашевым и пояснил, что причиной, вызвавшей проживание по чужому, случайно найденному паспорту, послужила ссора с матерью, побудившая его, Акашева, бежать из дому…»

Получается, что юноша попал в тюрьму не по объявленному на него розыску, а как некий Миляев, но почему его переправляют столичным жандармам?

Петербург. Особый отдел департамента полиции. Серая «фирменная» папка, озаглавленная: «О каторжнике Иване Ефимове Добролюбове (Акашеве)». Занятно, он еще и каторжник Добролюбов?..

В деле уже знакомая бумага из Киева, следом обширная справка… Так… Задержан 10 мая во время нелегальной сходки на Трухановом острове в Киеве «в числе 19 лиц». Акашев был известен полиции как «руководитель группы анархистов-коммунистов», сходки бывали и на его квартире… Многое успел к восемнадцати годам Акашев, если в справке еще указано: «был привлечен к делу об убийстве в С.-Петербурге сына священника. Оправдан. Наблюдался под кличкой Последний…» Каких только кличек не давали своим подопечным филеры сыскной полиции: Вобла, Крылатка, Лебедь, Драповый, Вялый, Лайковая, Пугливая, Чунь… Но вот Последний… Явно у акашевского «опекуна» отсутствовало чувство юмора.

А вот и объяснение «путешествия» Акашева в Петербург — отношение киевского, подольского и волынского генерал-губернаторов министру внутренних дел. Он возбуждает ходатайство «о прекращении переписки об Акашеве ввиду передачи его в распоряжение начальника Петербургского губернского жандармского управления и направления дела о нем на рассмотрение военного суда…». Перечислены в документе и другие обвиняемые «во вредной деятельности», названы прегрешения Акашева: «сношения с революционерами других городов», «участие в издании журнала «Бунтарь», «держал у себя на квартире скрывшегося из Сибири Николая Сеньковского»…

А за что же объявил на него розыск виленский прокурор? Разъяснилось и это: «…Проживая в начале 1906 года на родине, был замешан в преступной пропаганде среди крестьян, ввиду чего и подлежал аресту, но успел скрыться, перейти на нелегальное положение…»

Вот и «бегство от матери» с «найденным случайно» паспортом на имя Миляева.

С нашей точки зрения, отменный послужной список, хотя власти думали тогда совсем иначе. Министр освобождает киевлян от забот об Акашеве-Миляеве, «подлежащем преданию военному суду по делу о С.-Петербургской группе анархистов-коммунистов». Но столичные жандармы все же требуют прислать «копию протокола обыска, произведенного у него в Киеве».

Нашлась присланная в ответ «Опись вещественным доказательствам, приложенным к настоящему дознанию и отобранным у Акашева».