Воздушный мост

Еще вчера самолетные стоянки были завалены ящиками с инструментами, материалами и прочим хозяйственным имуществом. А сейчас полный порядок. Техники уже не носятся как угорелые и что-то «колдуют» — пилят, сверлят, точат. Словно и не было перелета.

Пущинский понимал, каких усилий потребовал этот порядок от руководителей и организаторов технических служб — инженеров Кривенчука, Герасимова, Колычева, Луцкого, Левинсона.

Командир остался доволен размещением и устройством личного состава и всех служб.

…Вечером, когда вернулись экипажи Ильченко, Колесникова и Бибикова, начался разбор полетов. Прямо на песке палочками рисовали крестики самолеты, потом от них прочерчивали линии, круги и дуги маневров, сглаживали песок и снова рисовали.

Разговор, начатый в столовой, продолжался. Сомневающихся не было. Неожиданный для бывалых пилотов замысел Семенкова был осуществлен спустя неделю. После нескольких тренировок в воздухе удалось отработать взлет звеньями — сразу по три самолета. В результате время взлета, сбора и построения группы сократилось до 15–17 минут. Так были выкроены те самые 30 минут, которые обернулись впоследствии дополнительными рейсами в Ленинград.

…А сейчас на песке снова рисовали замысловатые крестики, круги, линии. На языке, понятном только летчикам, шел разговор о тонкостях группового полета над Ладогой. Еще на Внуковском аэродроме Пущинский попытался «проиграть» групповой полет. Летчики, да и сам командир эскадрильи думали: хорошо бы заполучить на это денька два-три, провести хотя бы несколько тренировочных полетов, попробовать, как это получится. Но Ленинград не мог ждать. Пришлось все осваивать в первых боевых рейсах — сбор группы, ее построение, полет бреющим над Ладожским озером. К счастью, в этих рейсах удалось избежать встречи с фашистскими самолетами.

Теперь летчики многое поняли, многому научились. Конечно, сказался опыт. Горячо обсуждался каждый маневр. Пущинский, живой, импульсивный в общении с друзьями, вел занятия уверенно, не скупясь на шутку и острое словцо. Даже по выражению его лица угадывалось отношение командира к разбираемым вариантам. За какой-то час «провертели» десятки возможных осложнений в полете. Каждый знал, что схватки с неприятелем в воз-Духе неизбежны. После такого своеобразного занятия командиры кораблей ясно представляли свое место и свою роль в строю в любой обстановке, которая могла сложиться в воздухе.

В любой обстановке… Кто-кто, а летчики Московской авиагруппы повидали во фронтовом небе всякое. Были и встречи с фашистскими истребителями в начале войны. И какие! Тогда летчики безоружных ПС-84 при нападении «мессершмиттов» совершали прямо-таки настоящие цирковые номера, чтобы отвязаться от вражеских истребителей, как рассказывал нам при встрече командир корабля А. Лебедев. Фашисты подожгли самолет С. Монакова в районе Мги. Были ранены бортмеханик Борятов и бортрадист Докторов. И все-таки С. Монаков спас и самолет и экипаж. 29 августа на подходе к Ладоге фашистские истребители атаковали самолет Г. Тарана. Осколками снаряда были тяжело ранены командир корабля и второй пилот И. Дудник. Летчик, превозмогая боль, продолжал вести самолет. После еще одной вражеской атаки самолет загорелся. Таран был ранен вторично, но не выпустил из рук штурвала. Напрягая последние силы, довел самолет до Ленинграда.

Из таких переделок ПС-84 возвращались отмеченные десятками пулевых и осколочных пробоин.

Ремонт поврежденных самолетов доставлял немало хлопот инженерам и техникам, которые зачастую сутками не покидали аэродромов. Эти незаметные, скромные труженики войны ремонтировали свои машины обычно в ночное время или в нелетную погоду, когда пилоты отдыхали. Но для работы у них не было ни теплых ангаров, ни оборудованных мастерских.

«Ведь это они, вертясь, как акробаты, на шатких стремянках, хватаясь голыми руками за обжигающий промерзший металл, — вспоминает И. Я. Елькин, в ночной темноте, пользуясь лишь тусклой переносной лампой, делали свое многотрудное дело иногда за пределами физических сил человека».

Ни дождь, ни снег, ни мороз, ни плохое настроение не могли помешать самоотверженному труду авиатехников и механиков. Они знали одно: что бы ни случилось, — к установленному сроку машины должны быть подготовлены к вылету.

Они не жалели ни сил, ни здоровья. За всю работу эскадрилий Московской авиагруппы на трассах воздушного моста не было ни одного случая отказа материальной части в полете по вине инженерно-технического состава авиагруппы.

Вот почему с постоянной сердечной теплотой и благодарностью вспоминают пилоты Московской авиагруппы своих инженеров Николая Михайловича Реброва, Кузьму Ивановича Капышева, Ивана Петровича Антонова, Григория Ивановича Герасимова, Константина Петровича Новикова, а также многих бортмехаников и авиационных техников. Это были «светлые головы» и «золотые руки авиагруппы».