Воздушный мост

Летные испытания первого опытного самолета ПС-84, на котором было установлено пулеметное вооружение, поручили провести экипажу известного ленинградского летчика Михаила Никифорова (он прибыл во Внуково на своем самолете специально для его вооружения). Эти испытания прошли успешно, подтвердив эффективность и надежность конструкции вооруженного транспортного самолета.

Полеты на трассах воздушного моста блокадного Ленинграда изменили привычные представления о гражданской авиации.

Кто бы мог предположить, что безобидный пассажирский самолет превратится в грозную боевую машину, сможет одержать победу в воздушном бою с фашистским истребителем!

Если бы кто-нибудь до войны сказал, что ПС-84 будут взлетать группой по три самолета сразу, летчики бы подняли говорившего на смех.

До войны для пассажирских самолетов был принят минимум высоты, но это был внушительный минимум. Недаром же у летчиков существует поговорка — «Чем выше, тем безопаснее». За бреющий полет строго наказывали. В полетах же по воздушному коридору бреющий у пилотов Московской и Северной авиагрупп стал основным. Нагруженные самолеты буквально прижимались к земле, к лесу, к штормящей Ладоге.

Обстановка заставила изменить и нормы грузоподъемности. Вместо 1600 килограммов самолеты стали поднимать до 2500. Экипажи убрали из салонов все, что только можно было убрать, — скамейки, инструмент, чехлы, кронштейны для крепления кресел, десантные приспособления…

Стало обычным брать на борт вместо 15–16 пассажиров вдвое больше.

До войны действовало правило: иметь на борту двойной запас бензина. А из блокадного Ленинграда ПС-84 отправлялись с минимальным запасом горючего, чтобы машины могли долететь только до полевых промежуточных тыловых аэродромов. Уже там они получали полную заправку. Таким образом удавалось выкраивать бензин для истребителей сопровождения. Каждый ПС-84 сливал в Ленинграде 300 килограммов бензина — как раз норма заправки для истребителя.

Раньше пилот ПС-84 предпочитал ясную погоду. Теперь и здесь представления о летной погоде изменились.

Самой желанной стала плохая погода. Выходя на летное поле и глядя на низкие облака, командир корабля удовлетворенно говорил: «Погодка сегодня что надо!»

Однажды девятка транспортных самолетов, которую возглавлял заместитель командира эскадрильи Кузнецов, вернулась в Хвойную с толстым слоем намерзшего льда на винтах и крыльях. Его пришлось скалывать. Но и тогда никто не жаловался на плохую погоду. Досужим вымыслом сочли бы довоенные летчики возможность одновременного взлета даже трех до предела нагруженных ПС-84. А ведь летали сомкнутым строем по девять и даже по двенадцать-пятнадцать машин!

Такой рискованный, нелегкий полет стал в те дни нормой. Группа транспортных самолетов, которая шла «клином», стала настоящей «летающей крепостью». Фашисты боялись встречи с транспортными самолетами, когда те шли такими группами.

— Если бы не новая тактика, не взаимовыручка, — сказал Герой Советского Союза С. А. Фроловский, — разве бы я вывел свой самолет из той критической ситуации, в которую попал семнадцатого октября сорок первого года?..

* * *

С начала октября сорок первого года — для служащих маяка Морьин Нос (на западном берегу Ладоги), через который пролегал маршрут воздушного коридора, стало правилом встречать и провожать группы «дугласов».

Но тот октябрьский день старожилы маяка запомнили особенно хорошо.

Рассвело, когда над маяком в сопровождении истребителей прошла в сторону Ленинграда группа транспортных самолетов — четыре тройки. Красиво и слаженно, как на параде, летели самолеты.

Прошло совсем немного времени, и в таком же четком строю на Ленинград повернула вторая группа. А вскоре уже обратным рейсом появилась третья группа ПС-84.

И так в течение всего дня летающие караваны — тридцать пять кораблей Московской авиагруппы — бороздили небо над маяком. Все рейсы закончились благополучно.

— Накануне того дня, — вспоминает Пущинский, — мы, командиры эскадрилий Бухаров, Шарыкин и я, обговорили наш первый совместный вылет в Ленинград. Решили — каждая эскадрилья сделает по два рейса с максимальной загрузкой самолетов.

И вот наступило утро. Самолеты эскадрильи, загруженные продуктами, еще с вечера ушли в ленинградский рейс.

…Я вел группу на малой высоте. Маршрут проходил над глухими лесами и болотами, в стороне от шоссейных и железных дорог. Так было безопаснее. Сверху самолеты сливались с зеленью хвойных лесов, с покрытой пожухлой травой землей.

Подходя к Кайваксе, выстрелил двумя зелеными ракетами — условный сигнал истребителям: «Прошу прикрытия».