Воздушный шарик со свинцовым грузом (сборник)

– Есть две новости, – сообщил он. – И обе хорошие. С какой начать?

Я подумал и ответил:

– Начни с хорошей.

– Так обе хорошие!

– С обеих и начни.

– Попытаюсь. У отца на работе давали путевки. На январь. В Прикарпатье. В Яремчу. Ну это городок такой на Гуцульщине…

– И что?

– Он взял две. Одна – твоя.

– А вторая?

– Путевка?

– Хорошая новость.

– Аа… Здравый смысл победил во мне благородство.

– Это, конечно, радует. И в чем заключается победа?

– Понимаешь, сначала я хотел предложить вторую путевку твоей Даше. А потом подумал: кто же едет в Тулу со своим самоваром?

– В какую Тулу?

– Я образно. Ехать в Крым или в Карпаты со своей барышней – все равно что прийти в ресторан с докторской колбасой. Короче, благородство побоку, едем вдвоем, ты и я. А уж на месте разгуляемся. Представь, тут слякотный Киев и печальные старушки под зонтами, а там горы, снега и девушки в ярких спортивных куртках. Короче, сдадим сессию – и вперед, в Прикарпатье, к веселым гуцулам. Только у меня одно условие.

– Ярик, не наглей, – сказал я. – Я еще не дал согласия, а ты мне уже условия ставишь.

– Что значит не дал согласия? – изумился Ярик. – Я ему на целую неделю предлагаю ключи от рая, а он еще раздумывает, брать их или не брать. Считай, что это тебе подарок от меня на Новый год.

– Даже так?

– Конечно. Друзья обязаны делать друг другу подарки. Я тебе подарю путевку в Яремчу, а ты мне подаришь восемьдесят рублей.

– Почему восемьдесят?

– Это цена путевки. Теперь согласен?

– Горноснежные девушки, – задумчиво проговорил я, – веселые гуцулы в спортивных куртках… Хорошо, согласен. А что за условие?

– Будешь изображать там американца, – радостно сообщил Ярик.

– Что?

– Говорю, американца будешь изображать.

– Ярослав, – сказал я, – вы идиот. Засуньте ваши путевки в ридикюль, закажите извозчика и езжайте на нем к чертовой матери.

– А в чем, собственно, дело?

– А дело, собственно, в том, что я не собираюсь в течение семи дней делать вид, что не понимаю по-русски, коверкать слова и улыбаться, как недоумок. Одно дело – часок-другой поморочить голову музейной бабушке, но целую неделю тупо пялиться на людей, как карась на лунное затмение…

– Успокойся, – перебил меня Ярик, – не надо коверкать слова и пялиться, как карась. Легенда меняется. Ты будешь американцем наполовину. Допустим, мама у тебя американка, а папа такой же киевлянин, как все нормальные люди. Ты здесь родился, потом уехал в Америку, потом снова вернулся… Сам придумаешь. В общем, живешь ты здесь, по-русски говоришь не хуже, чем по-английски. Зато в любой момент можешь спокойно уехать в Штаты. Допустим, у твоей мамы в Америке свой дом…

– Белый? – спросил я.

– Почему белый?

– Эффектно звучит. У моей мамы свой Белый дом в Вашингтоне и своя статуя Свободы в Нью-Йорке.

– Нью-Йорк – это пошло, – сказал Ярик. – И Вашингтон – тоже. Выбери какой-нибудь нейтральный город.

Я подумал и сказал:

– Бостон.

– Почему Бостон?

– У меня там приятель живет. Он этим летом с семьей в Америку уехал.

– Отлично! – обрадовался Ярик. – У тебя, можно сказать, глубокие американские корни. Что ты знаешь о Бостоне?

– Знаю, как он называется.

– Маловато. Ты бы в библиотеку сходил, почитал что-нибудь – про Бостон, про Америку…

– Обойдусь, – ответил я. – У меня своя голова на плечах. А книги твои библиотечные врут. Там пишут, что в Америке негров линчуют, а у нас в Бостоне, между прочим, мэр – мулат.

– Серьезно? – удивился Ярик.

– Почти наверняка, – ответил я. – Красавец-мужчина, сын массачусетского землевладельца и пуэрто-риканской танцовщицы. Борется за права нелегальных радиолюбителей и разводит мангустов.

– Рад за него. Короче, время подготовиться есть. Нужно будет купить несколько бутылок хорошего вина…

– Почему не водки?

– Девушки предпочитают вино.

– С каких пор ты стал девушкой?

– Я не о себе, дубина. И не о тебе, на всякий случай. Я о девушках, которых мы пригласим в наш номер. Не водкой же их угощать.

– Я бы угостил.

– Какой-то ты неправильный американец, – вздохнул Ярик. – Неужели в Бостоне девушек водкой поят?

– В Бостоне девушек поят чаем, – сказал я. – Знаменитые бостонские чаепития. Тихий зимний вечер, снег за окном, в гостиной маминого дома потрескивают дрова в камине, а на чайном столике дымятся чашки с янтарным напитком… – Я вдруг всхлипнул.

– Ты чего? – обеспокоился Ярик.

– Ничего… Не обращай внимания… Сейчас пройдет…

– Что пройдет?

– Ностальгия, – сказал я. – Обыкновенная ностальгия. Можешь смеяться, но я, кажется, истосковался по Бостону…