Возгласы прошлых лет. Часть первая

– Сколько же в тебе боли… Негласно мне является мой прежний облик. Заколоченный за невиданным несчастьем, от которого я убегал. Понял теперь, человечишка? Нет большей беды, чем несчастье. Оно уничтожило меня до жути, до зверства и коварства. В зеркала смотреть становилось опасно. Я видел там чудовище.

– Быть человеком – однажды стать чудовищем. – Глен спокойно заметил.

– Я чувствую. Ты страшишься уловить в тишине её хриплый возглас. Боишься элькарского песнопения. Но ты ничего не сможешь изменить. Возгласы прошлых лет гулко пройдутся по всем округам. Зазвучат в головах всего живого, и огонь разожжётся вновь.

– Ложь. Этому не бывать, пока живы каратели.

Чудище снова захохотало во мраке.

– Они все умрут.

– Ложь и всего лишь воображение слабого, скрывшегося от своей судьбы.

– Чтобы воплотить что-то в реальность, нужно проявить воображение. Я воображал с их внутренностями. Обвивал шею их кишками. Навсегда убрал их невинные улыбки, а кожу с лиц сдирал со злостью.

– И после этого вы ещё молите о прощении?

– Мне не нужно твоё прощение, так что забудь о злобе. Ты должен понять, что достичь совершенства непросто. Теперь ты видишь, кто я? Кем я стал? Я уже сорок лет скитаюсь по этим землям и радуюсь. Я не человек, мой заблудший друг. Поэтому я не могу проявить к тебе сочувствие… Ты станешь ещё одной душой.

Огоньки сплелись в один ряд и собрались в восемь взглядов.

– Я один из них. Но ты уверен, что я тот, о ком ты думаешь?

Мысли в голове Глена разбрелись в хаосе, но только один вопрос назрел. Каратель желал подловить чудище.

– Тайный монарх не человек. Он и есть воля, – и он ответил на его мысль.

Чудовище разъярённо накинулось на Глена справа и обхватило его скользкими корнями. Меч и арбалет выпали из рук Глена. Он вздрогнул от чудовищной боли и рухнул на спину, разбрызгивая вокруг себя гнилую чёрную землю. Чудовище сжало его, обвивая корнями, и посмотрело на него двумя лучистыми белыми огоньками.

– Зверства вернутся в этот мир. Они все вернутся… Они начнут убивать и породят новую жестокую реальность. Здесь ни ты, ни я не имеем достаточной силы, чтобы низвергнуть их судьбу. Перья и пепел снова возродятся, но пепла станет больше. Огонь! Пламя! Явится истинный правитель этого мира. Он, как и ты, сейчас всего лишь тень, но таких, как ты, сотни, а он один-единственный. Пять достойных жертв теперь в его руках, и их судьба заключена в изничтожении всего живого. Скоро белый луч пронзит небо, и его увидит каждый в этом мире. Тысячи птиц завопят разом. Перья усыпят землю пеплом, но они никогда не проснутся. Мы заставим их спать навеки.

Глен ощущал неимоверную боль внутри. Его кости сдавливались, а в голове проскользнул вопрос, и чудище ответило снова:

– Я говорю о тех, о которых говорит оно. Наполняет мою сущность неистово, и мне слышится только одно: Мердаур! Мерглана! Я иду за вами, пока вы спите… Спите… Спите… И ты спи, каратель. Ты станешь ещё одной душой.

Уста Глена тронула кислая ухмылка:

– Я жертвую годом.

Огни вечернего города

Глен перевёл Резвую на шаг. Тяжёлые, тёмные лошадиные ноги, с выпуклыми вздувшимися мускулами теперь успокоились и постукивали подковами по дороге, ведущей к сложенному из камня мосту. Издали Глен увидел, как у него сидит какой-то незнакомец. Подъезжая всё ближе, уши расслышали бренчание и возвышавшийся голос, который сменился завыванием, когда Глен стоял уже подле него.

– Что, менестрель, ограбили тебя?

Музыкант злостно бросил взгляд на Глена и презренно проворчал:

– Это не ваше дело, всадник.

Смотря на него, Глен разглядел свежие ссадины под глазами, разбитую губу и щеку. Короткие, тёмные волосы были растрёпаны, а замаранная каплями крови рубаха была слегка порвана.

– Как давно тебя ограбили? – спросил Глен, слезая с лошади. Он вынул из седельной сумы бурдюк с водой.

– Вам какое дело? Хотите отобрать мою лютню? – презренно спросил музыкант и харкнул в его сторону. – Вот! Забирайте.

Глен размашисто подошёл и резко наклонился над ним, схватив его за ворот рубахи.

– Значит, слушай меня. Я тебе помогу и сопровожу до города, а ты взамен расскажешь мне всё, что видел и слышал. Тебе понятно?

– Что именно вы хотите узнать? – испуганно спросил менестрель и, дрожа, пытался попятиться.

Глен помог ему встать на ноги и всунул бурдюк в руки.

– Как и где на тебя напали, – серьёзно буркнул Глен и подошёл к седельной суме, чтобы достать ломти сушёного мяса.

– Кто вы? – неважно промолвил менестрель и озадаченно посмотрел на Глена.

– Просто всадник, а ты просто рассказываешь мне всё и получаешь еду, сопровождение и защиту. Уговор? – спокойно ответил он, протягивая музыканту ломти сушёного мяса.

Менестрель присел, поджав под собой ноги. Медленно разжёвывая сухое мясо, он молвил:

– Я разъезжий музыкант, Магрин Желот. Распевал почти по всей Ильдарии, при королевском дворе, в замках графов, в постоялых дворах и корчмах… – он отглотнул немного из бурдюка и откусил мяса.