Возгласы прошлых лет. Часть первая

Но на самом же деле Тель оставил ниарцев в живых для королевских целей. Они обязались ему служить и платить дань в обмен на свои жизни, а Тель получал их мастерство обращения с металлом, деревом и камнем. Гадать бы долго не пришлось, правда это или нет. Истина открывалась при первой же встрече с великаном из Ниара. Крупные, мускулистые руки, складные тела, холодные глаза и невозмутимый взгляд. Ростом они были выше самого высокого дара или дорма. Примерно девять или десять футов. В байках же жили двадцатифутовые ниарцы и обычно так говорили не видевшие дальше кружки пьяницы. Длан однажды слышал бранную историю, в которой детородный орган ниарца заменил кораблю мачту. И чего только не придумает людской разум! Стоит применить его не в том русле, и вот ты уже мочишься на бездомного, просящего хотя бы на ломоть чёрствого хлеба, приговаривая:

– Вот тебе жидкое золото!

Родилась эта идея в разуме нехорошего человека Шобо. Точнее, человеком его назвать язык не повернётся. Это была самая настоящая мразь, воплощение бесчеловечности и извращённости. Падкий, слабый и чертовски изворотливый. Поймать его удавалось дважды, но он всё же сумел как-то избежать наказания. Страх в людских сердцах он поднял нешуточный. Такого не то что боялись встретить, о нём просто не говорили. Деяния его были ужасающими. Жертв он насиловал до и после смерти, а убивал изощрённо, каждый раз придумывая особенную картину для покинувших душу тел. Жертвами чаще оказывались девушки, но иногда были и дети. Люди столицы бушевали, требуя найти и казнить таким же изощрённым способом убийцу. Так вести дошли и до короля. Ополчение было усилено, как и дневная, и ночная городская стража. Ночью никто не смог бы потревожить город, если речь не шла об искусном насильнике. Убийства затихали и снова оживлялись. Поговаривали, что в городе образовались целые сети разбойных банд, куда входили воры, похитители, насильники и убийцы. Определённо это были мастера коварства.

И таких людей, как Шобо, было полно в Реноре, и с ними боролись охотно. Отцы погибших, их родня и другие неравнодушные люди, жаждущие отмщения, брали в руки топоры и ножи и ходили по ночам. Охраняли дома и несли что-то наподобие службы. Но убийц было сложно отыскать и посадить за решётку. Коварные, хитрые и падкие на издевательства и извращения. Лжецы, насильники, воры и прочая нечисть, такая же смрадная и скорбная, как и нечистоты в городских каналах, такие изощрялись вывернуться в подходящий момент, откупиться золотым эскулем и броситься на самотёк. Правосудие, определённо, существовало в этих краях, но это было точно не вчера. Местные управленцы из магистрата Ренора лишь отмахивались на просьбы выделить больше стражи, сержантов и ополчения, ссылаясь на то, что в казне денег нет и вряд ли прибавится. Оно и понятно. Король готовился к войне, а рты простолюдинов всё меньше вкушали, а тела их прохудились.

Беззаконие в Дормовии процветало, и это, несомненно, волновало Длана. Дай волю таким, как Халлер, и через неделю в городе всё бы обратилось миролюбием и человечностью, но всего лишь на время. Пока существует жадность в головах и слабость в сердцах, люди будут питать себя страхами, вплоть до самопоедания. Возможно, такой же слабостью и жадностью питался Тель. Впрочем, его пристрастия на славу послужили в будущем. Лучшие корабли и моряки были перед Дланом, в порту Йорфена, быстро загружая в трюмы провизию на долгий путь по морю. Возможно, такой же слабостью питаются подчинённые Длана, прозвав себя коварными борцами за справедливость. Никакой выдержки и самоконтроля, и с этим, определённо, нужно было что-то решать.

Он стоял стройно и невозмутимо на пирсе, продавливая тяжёлыми ногами доски и не давая порывистому ветру даже сместить себя. Лицо его казалось камнем во время раздумий, и думал он частенько. Обычно Длан носил каштановый плащ, но сегодня на нём был серый, из грубой и рыхлой байки, достаточно тёплой и идеально подходящей для морского путешествия. Подпоясанный тёмный кафтан сидел свободно и спускался ниже колен с прямым вырезом для ног. Аккуратный вид и тёмные, с едва проступившей сединой кудри, подбритое лицо – сегодня магистр явно выглядел торговцем. Любой бы простак так сказал, только увидев серебряные и позолоченные кольца с разноцветными камнями на его пальцах.

Позади кто-то окликнул:

– Торговец перьями!

Это был Халлер, с особенной ехидностью в голосе. Обернувшись, Длан встретил его в белом плаще, скреплённым серебряной булавкой. Под его плащом красовалась узорчатая, каштановая рубаха, заправленная в тёмные, домотканые штаны и подпоясанная алым ремешком. Русые, длинные патлы с трудом прикрывали шрам на брови и остро блеснувшую улыбку.

– Не ожидал вас сегодня увидеть, одиноко стоящего на пирсе, – он сблизился слева и приподнял рубцовую бровь. – Провожаете корабли в дальнее плавание?

Длан фыркнул:

– Твой сарказм бодрит, но попрошу его оставить для моряков.

Халлер поравнялся с Дланом, продолжающим смотреть на паруса и стоять невозмутимо. Кажется, ему было совсем плевать на всё, что происходит вокруг него.