Вожак

Марк кивнул. Он вспомнил бородатый анекдот про импровизатора и трех генералов. Попивая бренди, вояки долго слушали сложную обработку темы, а потом один спросил с сочувствием: «Что, не получается?» Дед вспоминал эту байку к месту и не к месту, Пак хохотал басом, а Марк обижался за армию. Потом он узнал от маленького акробата, что дядя Гай в юности тоже обижался, даже драться лез, и проникся к анекдоту удивительной, почти семейной любовью.

– О чем ты думаешь? – спросила Изэль.

Не найдя ничего лучшего, Марк начал:

– Сидят три генерала в ресторане. Ты слушай, это юмор. Пришли с женами, много пьют. Жены захотели музыки. Ну, потанцевать, и все такое…

Ресторанчик, расположенный на территории представительства, знавал генералов. Во всяком случае, больше трех. Сейчас он пустовал: столы, застеленные белоснежными скатертями, стулья с высокими спинками, и ни души. Считать душой доктора Лепида, пившего кофе за угловым столиком, у выхода на веранду, Марк отказывался наотрез. Он прекрасно знал, почему никто из сотрудников не соизволил почтить ресторан своим присутствием. И мучился от этого, чувствуя себя самым отвратительным образом.

Утром, когда они обсуждали со старухой нюансы сканирования, все выглядело иначе. Разумно, рационально, даже элегантно. Бес ее дери, вашу рациональность…

– Забавно, – оценила Изэль, когда Марк закончил. – Нет, правда, мне понравилось.

В голосе астланки мелькнули дедовы нотки. Так старый Луций оценивал репризы коллег: с каменным лицом, изредка кивая, будто соглашаясь с невидимым собеседником. Секундой позже Изэль расхохоталась, как будто лишь теперь уловила соль анекдота.

– Что, не получается! – вытирая слезы, повторила она. – Пойди, скажи это пианисту. Я тебя умоляю…

– И скажу, – Марк встал.

– Не надо! – испугалась Изэль. – Я пошутила.

– Скажу! В следующий раз будешь знать…

– Марчкх!

– Ладно. Я просто закажу музыку. Увидишь, тебе понравится…

– Услышишь, – вслед ему бросила Изэль. – Музыку слушают.

Она сидела к роялю спиной – так, что не могла видеть главного, того, что прекрасно открывалось Марку и доктору Лепиду. Движения пальцев рыжего пианиста не совпадали с музыкой. Не требовалось диплома об окончании консерватории, чтобы понять: импровизация звучит в записи, а рыжий лишь притворяется, погружен в свои мысли.

Не в свои, поправился Марк. В чужие.

– Все в порядке? – спросил он.

– Что?

– Все в порядке, господин Лешуа? – повторил Марк.

Первый вопрос он задал по-астлански, спровоцирован беседой с Изэлью. Но контрвопрос рыжего вернул Марка к унилингве.

– Клод, – не открывая глаз, ответил телепат. – Для вас просто Клод. Да, все в порядке.

Марк полез в карман и достал бумажник. Он мог бы просто коснуться уникомом терминала, укрытого в крышке рояля, и на счёт пианиста упала бы некая сумма, достаточная, чтобы оплатить заказ. Но Изэль, обернись астланка к эстраде, вряд ли поняла бы смысл этого жеста. Поэтому Марк извлек мелкую купюру и положил её на подставку для нот.

– Жарко, Клод?

– Жарко, – согласился телепат. – Но терпимо.

– Пирамида?

– Ага. И солнце в зените. Оригинальная штука, впервые сталкиваюсь.

– Будьте осторожны…

– Спасибо за заботу. Похоже, мне никуда не деться с этой пирамиды. Впрочем, отсюда хороший обзор. Для начала сойдёт. Для начала, – Клод улыбнулся собственной шутке, – выше крыши. Качну по максимуму, а потом разберёмся, что на пользу, что мимо кассы…

– Она ничего не чувствует?

– Разумеется, нет. За кого вы меня принимаете?

– За специалиста высшей квалификации.

– Благодарю. Что вам сыграть?

– Из мюзикла «Тень в ночи». Там есть одна тема…

– А-а, помню. Сиропчик, любовь-морковь. Сейчас…

Клод сунул руку под клавиатуру. Легко касаясь сенсоров, сбросил заказ: «Тень в ночи», тема Аделии. Затем опустил руки на клавиши, ожидая. Он опоздал со вступлением, отстав на полтакта, но это не имело значения.

Марк вернулся к столу.

– Приятная музыка, – одобрила Изэль. – Это песня?

– Песня. В мюзикле есть девушка Аделия, она поёт о том, как хочет вернуться домой…

Марк осекся. Объяснение было слишком рискованным. Но Изэль ничего не заметила, или притворилась, что не заметила. Наслаждаясь каждым кусочком, она приканчивала десерт, оставив зеленые и красные вишенки на закуску. Свободной рукой Изэль управляла коммуникатором. По распоряжению госпожи Зеро ей выдали личный уником, урезав функции до минимума. Когда астланка выходила в вирт, специальный оператор курировал ее запросы, разрешая одни и запрещая другие. Для Изэли это выглядело как проблемы со связью. Главным образом в проблемы входило все, связанное с Астлантидой – пуповина, связывающая Изэль с родиной, была перерезана. В качестве замены предлагались искусство, культура и спорт Ойкумены.

В аппарат был встроен переводчик, дублирующий речь и текст на астланский.

– Красивый мужчина, – Изэль ткнула пальцем в голосферу, которую обычно сплющивала, превращая в экран. Говорила, что ей так удобнее. – На тебя похож. Это архивные кадры? Тут написан год съемки, но я путаюсь в вашем летоисчислении…