Вожатый…

Не знаю, я захотел, чтобы его жизнь вдруг пошла другим путем, втолковать идеалы рыцарства и благородства этой безликой массе накачанных мышц. Пока, его добродушие и недалекий ум использовали старшаки из детдома, периодически вовлекая его в какие – то свои авантюры: со гоп-стопом, кражами из столовой, многочисленными разборками между собой и теми, кто вне их мира. И он никогда не отказывал, возможно, ощущая таким способом свою нужность в этом мире. Хотя в детдом он попал из дома ребенка в возрасте семи месяцев и конечно толком ничего об этом самом мире не знал, его миром был – детский дом.

Арни, конечно же, удивился, прижал нежданный подарок вверх ногами, к накачанной груди, и, улыбаясь, пожал мне руку:

– Спасибо…

– Нема, за что, – я положил ему свою руку на правое плечо, – держись, брат.

– Мне того, это…

– Надо идти? Конечно, давай…

*

Зачем, я рассказываю эту историю?

Потому что, у нее было продолжение…

Года четыре или пять лет спустя, мы, вместе с моей очередной внеплановой любовью, по-моему, ее звали Настя, гуляли по вечерней набережной у реки Кама. И зависли в одном милом открытом кафе, не замечая ничего вокруг, поглощенные друг – другом, а стоило осмотреться. Потому что за соседним столиком сидела пара – урок, видимо, отмечающих выход на волю. Толи им не понравился я, толи, наоборот – очень понравилась моя девушка Настя, брюнетка с большими такими глазами. Когда один из них, лысый, небольшого роста и весь какой-то дерганный, вскочил из – за стола и подскочив к нашему, выбил из под меня пластмассовый стул. Не знаю, как я не упал, но от растерянности заявил:

– Что ты делаешь, сука?…

Лысый тут же выдернул из кармана нож, и криво заулыбавшись, осклабился:

– Ктоооо сука?…

Я уже готов был сказать, что – я. Я никогда раньше не стоял вот так, чувствую настоящую смерть, притаившуюся на кончике чужого ножа, в полуметре от себя, и жутко боялся обмочить свои штаны. Когда рядом, резко затормозил черный БМВ, до этого нагло разъезжающий по пешеходной дорожке. Я не видел, как из него вышли четверо быкообразных личностей. Двое из них со стволами.

– В чем проблема?

Я смотрю, как хмурые быки умело запинывают двоих уголовных, и только когда они развернулись, чтобы молча уйти, в одном из них, я узнал Арни, который мне подмигнул, уходя.

Вот так вот и думай о пользе правильных книг, и все же она была, эта самая польза….

Еще года три-четыре, спустя, когда я встретил в подъезде собственного дома наркомана с ножом, то, уже не было так, что я просто застыл, как в первый раз.

Заскочив на ступеньку выше, я пытался левой рукой придержать его руку с ножом, а правой – сжатой в кулак, со всей дури хреначил его по лицу. Так, что минуты две спустя, он, весь в крови, рванул назад, на выход. Только тогда я понял, что он достал меня пару раз. Неопасно – полоснул в области живота, и разрубил гад, коленный сустав, это когда я прикрывался коленом, забравшись ступенькой выше. Мама визжала и плакала, пока я уговаривал ее разрезать ножницами штанину джинсов и перетянуть свернутым в жгут бинтом ногу ниже и выше раны, сам наблюдая зачем – то белым и пульсирующим, торчащим из сгустков крови. Полгода, я провел в специальной гипсовой повязке, и еще полгода учился ходить. Мне попался хороший хирург, который правильно сшил сустав и все сосуды. У них тогда не было нормальной анестезии, и я навсегда запомнил эту боль. Но боль не прошла, сустав нужно было растягивать, там образовались рубцы. Я делал специальную гимнастику и много ходил, постоянно ощущая боль от ходьбы, поняв, наконец-то, как хреново, было бедной Русалочке, когда ведьма подарила ей новые ноги. Но все проходит, и это – прошло…

11. Дом. А теперь, я вернусь. Блудный попугай… Садом и Гоморра. Общество проклятых карликов

Дома все казалось каким-то непривычным, как будто я в гостях у хороших знакомых у которых не был тысячу лет, а не в родных пенатах. Я долго ходил по комнатам и прикасался к привычным вещам. Трогал стены, брал любимые книги, часа два просидел на кухне, глядя в окно сквозь синие ажурные занавески с изображением бабочек, на ветру они трепетали как живые, точно также трепетало мое сердце или душа.

Я с трудом мог перейти дорогу без светофора, отвыкнув от стремительных потоков машин, уши резал шум, генерируемый большим городом и ужасающим скопищем человеков. Я останавливался, чтобы по – учительски – шикнуть на излишне шумящих, или конкретно матерящихся посреди улицы детей, и дети и взрослые смотрели на меня при этом как на сумасшедшего или – придурка.

А я ощущал свою неприкаянность, меня как будто вырвали из ставшей привычной среды и поместили в условия близкие к зоопарку.

Все так и было.

Почему зоопарк? – спрашиваешь ты.

А потому что в большом городе везде клетки, на каждом шагу. У каждого здесь своя клетка, многие носят ее с собой, у некоторых она не одна.

Наверное, поэтому, очень хотелось вернуться.

Но я был упрям: