Вожди и сподвижники: Слежка. Оговоры. Травля

Одновременно с этим — отчуждённое, пренебрежительно-неприязненное отношение сверху. По словам В. Дридзо, члена партии с двадцатого года, в течение последних двадцати лет бывшей личным секретарём Крупской, Сталин после смерти Ленина только один раз беседовал с Надеждой Константиновной. Это было в 1925 году, когда она разделяла взгляды зиновьевской оппозиции. Сталину очень не хотелось, чтобы вдова Ленина шла с оппозицией, и он долго уговаривал, обещая, что, если она откажется от оппозиции, он сделает её членом Политбюро. Надежда Константиновна не прельстилась предложением Сталина и сказала, что свои убеждения менять не собирается. И Сталин, считает В. Дридзо, конечно, этого ей не простил. Больше он никогда не принимал её, не разговаривал с ней.

Позицию «самого» моментально учуяли приближённые. Совсем невыносимо стало, когда ушёл в отставку А.В. Луначарский и вместо него пришёл А.С. Бубнов. Новый нарком совсем не считался с ней. Притом не просто игнорировал, а нередко грубо оскорблял на заседаниях коллегии Наркомпроса. Крупская молча сносила унижения, но как-то не выдержала, попросилась в отставку. Политбюро отставку не приняло, обязало выполнять прежние обязанности заместителя наркома. В последние годы она редко появлялась в своём кабинете в наркомате. Писала статьи на педагогические темы, куда без неё вставляли абзацы и страницы, восхваляющие Сталина, и она молча соглашалась с этим. Позволяла делать значительные купюры в своих воспоминаниях о Ленине, беспрекословно шла на другие компромиссы. Поняв, что её заступничество за репрессированных товарищей идёт им лишь во вред, не приносит пользы, замолчала. Только один раз, во время процесса над Бухариным, она сказала В. Дридзо: «Как хорошо, что Манечка (М.И. Ульянова умерла в июне 1937 года. — Н.З.) этого не видит».

Некоторые старые большевики считали, что Крупская была сломлена ещё в начале тридцатых годов, задолго до репрессий тридцать седьмого года. Официальная историография никаких данных на сей счёт не даёт — эта тема длительное время была под запретом. Вообще, и историки, и беллетристы обходили стороной всё, что не укладывалось в рамки пропагандистских догм. Попыток, хотя бы робких, анализа личных отношений людей из ленинского окружения не найти ни в одном нашем печатном источнике. Если верить многочисленным повестям и рассказам, то личные отношения Ленина с Крупской сводились к тому, что даже в ссылке, где было особенно много времени, они изо дня в день вели политические разговоры и переводили с английского толстенную книжку. К сожалению, этим недостатком грешили и книги из серии «ЖЗЛ». Поступки есть, а их психологическая мотивировка отсутствует. Если верить авторам книги о Крупской из этой серии, Надежду Константиновну в её последние годы окружала обстановка искренности, прямоты и сердечной доброты. Сразу видно, что изготовлялось это по рецептам доброго застойного времени.