Вожди и сподвижники: Слежка. Оговоры. Травля

Вы тоже улыбаетесь, уважаемый читатель? Подождите минутку. Ещё рано. На ответственном правительственном совещании, где присутствовал Фокин, обсуждали программу этого завода. Серго предложил дать первое слово директору. Директор встал и заявил:

— Посоветовавшись с товарищем Серго, мы решили взять программу на три тысячи больше ранее установленного плана.

Вот теперь можно смеяться. Что же, так устроено человечество: оно всегда смеётся, когда расстаётся с прошлым. Но ведь каждое время живёт по своим законам. Можно ли сегодня, с высоты наших нынешних представлений, упрекать Орджоникидзе за то, что у него не возникало сомнений: а тот ли социализм он помогает строить Сталину? Да, на ноябрьском пленуме 1929 года Серго Орджоникидзе набросился на правых, назвав заявление Бухарина, Рыкова и Томского жульническим документом. Но он же, после того, как из Политбюро был изгнан Бухарин, взял его в свой наркомат, а в замы пригласил бывших оппозиционеров Пятакова и Серебрякова. Ещё раньше Серго не голосовал за высылку Троцкого в Алма-Ату, за его выдворение в Турцию.

Трагедия Серго Орджоникидзе — это трагедия целого поколения революционеров. И не вина историков, что в течение длительного времени в обрисовке многих политических фигур недавнего прошлого подчёркивалось исключительно героическое. Серго, как и другие его сподвижники, тоже подвергся идеализации, хотя к нему менее всего подходили пасторальные, идиллические тона. Безусловно, он во многом был идеалистом. А как человек кристально чистый — идеалистом вдвойне. Он искренне верил в торжество социалистической идеи. В то, что к ней других путей нет. И других способов тоже.

Отбросив всё наносное, лицемерное, что пыталось приписать ему ближайшее окружение Сталина, проследим основные вехи его жизни и деятельности — без предубеждений и подобострастия, обогащённые той суммой сведений, которая пришла вместе с перестройкой и нашего исторического мышления. Это позволит более полно постигнуть и понять его трагическую суть — о героической, которая всегда выдвигалась на первый план, написано предостаточно. В том числе и при жизни. К 50-летию со дня его рождения ОГИЗ совместно с ИЗОГИЗом выпустили роскошно оформленный биографический очерк с цветными вклейками — иллюстрациями, на великолепной мелованной бумаге. Каждая её страничка прославляла великого, мудрого, гениального Сталина и его ближайших сподвижников, среди которых Орджоникидзе назван верным учеником и другом вождя всех времён и народов, любимцем страны, одним из самых талантливых руководителей партии и Советского правительства, непреклоннейших и пламеннейших большевиков, одной из самых ярких фигур в революционном движении России, великой и неповторимой эпохи создания большевистской партии, Октябрьской социалистической революции и строительства социализма. Как видим, традиция создания панегириков к круглым датам в жизни послевоенных вождей партии — Хрущёва, Брежнева, Черненко — имеет глубокие корни. Правда, после кончины юбиляра книга почему-то попала в спецхран — видно, из-за частого упоминания имён репрессированных в 1937–1938 годах героев гражданской войны. Сейчас книга реабилитирована, с ней может ознакомиться каждый желающий.

Среди безбрежного моря формулировок-клише нет-нет да и попадётся островок фактов, трогающих своим нормальным человеческим подходом к личности героя. Ну, хотя бы вот этот, относящийся к раннему детству. Отец Серго числился в грузинском сословии дворян, но имел всего несколько десятин тощей земли, которую сам же и обрабатывал. Еды семье хватало чуть больше чем на полгода, и отцу будущего революционера и руководителя масс в промежутке между полевыми работами приходилось уходить из родной деревни на перевозку марганцевой руды. Мать Серго вскоре после родов умерла. Трёхмесячного ребёнка забрала к себе тётка. Она выкормила Серго и заменила ему мать. Отец обзавёлся новой семьёй и вскоре умер.

Забегая вперёд, отметим, что в чисто семейном плане злой рок преследовал Серго всю жизнь и даже после смерти. Лишённый родительского тепла в детстве, он и сам не испытал полноты отцовских чувств. Орджоникидзе женился в сибирской ссылке на местной учительнице. Своих детей у них не было. Как свидетельствует А. Антонов-Овсеенко, они взяли на воспитание одного мальчика, но приёмный сын заболел и умер в четырёхлетнем возрасте. Потом Серго с Зинаидой Гавриловной приютили девочку по имени Этери, воспитали её в своей семье. Незадолго до смерти приёмного отца Этери вышла замуж. Её супруг позднее взял себе фамилию Орджоникидзе.