Возлюби ближнего своего

Наконец раз на десятый при моём появлении она привстала со стульчика и поймала мои руки своими старенькими ладошками. — Батюшка, дорогой, не переживай ты так, я вовсе не обижаюсь, а ты всё извиняешься и извиняешься. Это вы меня простите, что всем мешаю. И так добро она на меня посмотрела.

Поздно вечером я возвращался в одиночестве домой, а сам в мыслях всё продолжал тот наш разговор с маленькой девочкой, стоящей на балконе родительского дома.

— Ты знаешь, маленькая, а я ведь неправильно тебе сказал, что время неумолимо приближает нас к смерти. Нет, не к смерти оно приближает нас, а к Небу. Там исчезает власть астрономического времени, минут и секунд, и там никто не умирает. Мы несовершенны, а потому некое подобие времени существует для нас и в вечности, но только меряется оно там чем-то совсем другим. Чем? Да вот, может этими сменяющими один другого запахами мёда и корицы с горчинкой, и должно быть чем-то ещё, очень и очень важным. Веду машину, а передо мной всплывает лицо только что встреченной мною старенькой бабушки-схимницы. И я, обрадовавшись внезапному открытию, восторженно кричу:

— Знаю, знаю, малышка! Ещё светом добрых и бесконечно любящих глаз!

Геркулесова болезнь

Я был тогда ещё совсем ребёнком, лет, может, восьми — девяти. У нас в Гродно, в гастрономе, что на улице Лизы Чайкиной, там, где сейчас находится обменный пункт, стоял чудо-аппарат. Опускаешь в него копейку, он сперва шумит, а потом наливает тебе почти полный стакан газированной воды, а за три копейки, вообще, газировки с сиропом. Ещё в этом гастрономе рядом с хлебным отделом продавались такие прессованные кубики растворимого кофе с сахаром, как сейчас помню, по семь копеек. Так что, если хочешь погрызть такой кубик и потом запить его газировкой, готовь гривенник. На такие деньги в школьной столовке можно было купить два пирожка с повидлом.

Мама каждый день давала мне двадцать копеек на завтрак, которые я и расходовал соответствующим образом, а именно, в школе съедал пару пирожков, или пончиков в сахарной пудре, а после учёбы, если оставались деньги, иногда покупал кофейный кубик и заправлялся стаканчиком сладкой газировки. Возле аппарата всегда собиралась небольшая очередь в два — три человека. В тот раз передо мной стоял мужчина, наверно в возрасте, хотя в те годы, все, кто был выше меня хотя бы на голову, казались мне взрослыми и старыми.

Дяденька бросил в аппарат монетку, взял в руку стакан с водой и уже, было поднёс его к губам, как в ту же секунду стакан выскользнул у него из руки, полетел вниз и с шумом разбился. А сам он, издав какой-то нечеловеческий стон, стал опрокидываться на спину. Если бы я был такого же роста, как он, то наверняка бы сумел подхватить бедолагу, но тогда, будучи совсем ещё маленьким мальчиком, только и успел, что отскочить в сторону. Человек упал на цементный пол, и, изгибаясь всем телом, начал биться затылком. Это было так неожиданно и так страшно, что не понимаю, как это я сам не закричал, а спрятавшись за взрослых, с ужасом наблюдал за несчастным. А он, разбив голову в кровь, уже лежал на боку, и я видел, как у него вокруг рта собиралась пена со слюной.

Придя домой, я рассказал маме о том, что случилось в гастрономе, и тогда же впервые услышал от неё такое красивое и одновременно зловещее слово — «эпилепсия».

— Не приведи Бог, — добавила мама, — мучиться такой болезнью.

И рассказала, что после войны было очень много эпилептиков, особенно из числа тех, кто перенёс ранения в голову, или был контужен при бомбёжках. — Так что, если тот человек в возрасте, то, скорее всего, это ещё отголоски войны, — заключила мама.

Потом за всю свою жизнь, помню два случая, когда я становился свидетелем эпилептических припадков. Один раз через окно в магазине увидел внезапно упавшего на тротуаре молодого человека, а другой раз на рынке областного центра — бомжа, но не в момент падения, а уже после, когда несчастный перестаёт биться и лежит на земле с натекающей изо рта пеной. Но те детские впечатления остались самыми яркими.

Насколько помню, меня всегда интересовало от чего люди болеют такой, на самом деле, тяжёлой и мучительной болезнью. Я даже немного читал специальную литературу, и узнал, что припадками на подобие эпилептических могут страдать даже животные. Наверняка это такое же жуткое зрелище, что и с людьми. Один знакомый рассказывал, как у его соседа собака ротвейлер попала под колёса автомобиля. Пёс выжил, но после травмы стал, подобно людям, испытывать подобного рода припадки.