Возлюбленная колдуна

и не прикоснуться к ней! Коннор провел боль­шим пальцем по ее руке, медленно и осторож­но, надеясь приручить своего пугливого лебе­дя. — Я оставил там родителей, двух сестер, трех братьев и тетку в придачу.

Лаура смотрела на его руку, наблюдая, как его большой палец медленно скользит по ее коже, и к ее щекам вернулась краска.

— Они не будут скучать по тебе?

— Будут, — грудь Коннора сжалась, когда он подумал о родных ему людях, лица кото­рых превратились для него в воспоминания. — Но я знал, что должен был найти тебя, какой бы дальний путь мне ни пришлось совершить.

Лаура раскрыла рот, но не произнесла ни звука. Опустив глаза, она долго смотрела на свою руку, покоящуюся в его руке. Когда, наконец, она заговорила, ее голос был едва слышным:

— Мы сделали чудовищную ошибку, при­звав тебя, оторвав тебя от родины. Мне очень жаль, но тебе нет места в моей жизни.

Коннор взял ее за подбородок и заставил посмотреть на себя. Он знал, что каждое слово Лауры искренне, хотя и ощущал внутри нее смятение. Он видел, как сомнение просвечи­вает сквозь ее логические мысли, как чистый ручей, бегущий под ледяной коркой.

В ее сомнении скрывалась его надежда.

— Загляни в свое сердце, моя Эдайна. Там ты найдешь ответ.

— Ты должен возвратиться в свое вре­мя, — Лаура прижала руку к его груди, когда он наклонился к ней, и ее ладонь оказалась над его сердцем. — Другого выхода нет.

— Я здесь ради тебя, — он провел паль­цами вдоль ее скулы, до нежных волосков у нее за ухом, улыбнулся, когда ее губы раскрылись в изумленном вздохе. — И здесь я останусь.

Лаура закрыла глаза, как будто не должна была его видеть.

— Ты не можешь здесь остаться!

— Я не могу тебя покинуть.

— Ты должен уйти, — она смотрела на не­го, прогоняя его своими словами, одновремен­но призывала к себе взглядом. — Так будет лучше.

— Разве я в силах покинуть тебя? — он прижался губами к ее виску, чувствуя, как бьет­ся ее пульс, вдыхая запах ее волос. — Мое сердце не допустит этого.

— Ox! — Лаура уперлась пальцами в его грудь. — Но твоя семья…

— Моя семья поймет, — его губы оставля­ли на ее щеке нежные поцелуи. — Твоя кожа мягче, чем пух, теплее, чем лето.

— О Господи! — прошептала она. Он хотел окутать себя нежным теплом ее кожи, чувствовать ее руки, обхватывающие его шею, ее ноги, сплетающиеся с его ногами. Он положил руку на ее плечо.

— Ты не должен этого делать, — протес­товала Лаура, но он все же чувствовал, как поддается ее тело, сладко изгибаясь и прижи­маясь к нему.

— Я даже не думал, что ты такая чудес­ная, — он ласкал чувствительную кожу у нее под ухом, вдыхая ее благоухание, пробуя ее вкус кончиком языка. С губ Лауры сорвался тихий звук — то был стон удовольствия, от которого глубоко в его существе разгорелось желание.

Коннор отстранил голову, чтобы заглянуть в ее прекрасное лицо, чтобы увидеть ответное желание в зеленых глубинах ее глаз, желание, которое пульсировало в ней и давало ему на­дежду расплавить лед, окружающий ее сердце. Лаура была в забытьи, как ребенок, погру­зившийся в сладкий сон. Ее губы раскрылись, и из них к его губам летело ее дыхание, как сладкий, влажный туман.

— Знаешь ли ты, сколько времени я мечтал поцеловать тебя?

— Поцеловать меня?! — Она заморгала, неожиданно проснувшись. — О Боже!

Коннор вздохнул, поняв, что зашел слиш­ком далеко.

Лаура отстранилась от него на длину руки, хватая ртом воздух, как утопающий поднима­ет голову над поверхностью воды. Сев прямо, она разгладила юбку и взглянула на свою опе­куншу, как будто ждала, что ее сейчас поставят к позорному столбу. Софи читала книгу закли­наний, не замечая ничего на свете.

Лаура расправила плечи и посмотрела на Коннора.

— Возможно, в твое время такое варвар­ское поведение было в порядке вещей, но в на­ши дни джентльмены относятся к дамам с ува­жением.

— Похоже, тебе долго придется учить меня обычаям вашего века. — Коннор улыбнулся, прослеживая взглядом изгиб ее туго сжатых губ. — Как мужчина дает знать о своих чув­ствах женщине, которую он хочет?

Все тело Лауры напряглось; ее рот рас­крылся, затем закрылся и снова раскрылся, когда к ней вернулся голос.

— Джентльмен не должен испытать этого чувства к леди!

— Не должен испытывать желания?

— Разумеется.

— Что стало с мужчинами в вашем ве­ке?! — Коннор смотрел на нее, запоминая каж­дую нежную черточку и линию ее лица, изящ­ный изгиб ее шеи. Его взгляд скользил по скату ее плеч, по налитой груди, пытаясь предста­вить белую кожу, скрытую за розовой тка­нью. — Разве они могут видеть твою красоту и не желать тебя?

— Ох! — Лаура прижала руку к горлу. — Мне ясно, что ты никогда не сможешь приспо­собиться к нашему веку.

— Я сделаю все, что угодно, чтобы ты стала моей.

— Кажется, ты не понимаешь. Я не хочу, чтобы ты оставался здесь.

— Ах, моя леди, — Ответил Коннор, погла­живая тыльной стороной пальцев по ее глад­кой щеке. — Я с удовольствием докажу тебе, что ты заблуждаешься. А что касается жела­ния — я с особенным удовольствием научу тебя, что на самом деле означает это чувство.